Подготовила Елена Долгих

 

Ольга Батлер родилась в 1959 году в Москве. Училась на журфаке МГУ. До университета работала библиотекарем, секретаршей в министерстве. После окончания университета – ответственным секретарём в многотиражной газете.

Кандидат философских наук. Сотрудничала с разными газетами и журналами. В 2002-2013 годах неустанно рассказывала читателям «Независимой газеты» о жизни в Великобритании. Эти очерки вошли в её книгу «Моя маленькая Британия», опубликованную издательством БХВ-Петербург.

Сказки для детей и прозу для взрослых Ольга начала писать сравнительно недавно.

Взрослые рассказы Ольги напечатаны в журналах «Урал», «Уральский следопыт», в сборниках всероссийского фестиваля фантастики «Аэлита» и премии «Русский Гулливер: Flash Story». В 2018 году она заняла первое место в конкурсе современной новеллы «СерНа», чем нарушила крепкую традицию исключительно мужских побед этого конкурса.

В 2019 году в серии Библиотека альманаха "Петрополь" издан сборник «Золотой жёлудь. Асгарэль. Рассказы» В новую книгу автора вошли рассказы разных жанров — здесь и фэнтези, и театр абсурда, и городская проза с элементами мистики.

Её сказочная повесть для детей «Тринкет» вошла в число победителей национального конкурса «Книга года. Выбирают дети». Другая сказочная повесть – «Живой уголок» – заняла третье место на конкурсе «Необычайные приключения – 2016», который проводили издательство православной литературы «Символик» и МТО ДА.

В конце 2019 года вышла в свет ещё одна детская книга Ольги Батлер. Это сборник «Бегемоты здесь не водятся», сказки из которого тоже удостоены наград: «Снежный Тим» – на конкурсе рождественских рассказов на сайте Деда Мороза, «Стёпка-Растрёпка» – на конкурсе РОСМЭН «Новая детская книга».

За сухими фразами биографии скрывается улыбчивый добрый человек. Ольга любит и умеет отдыхать, развлекаться. Например, так, как на фото.

А почему бы и нет? Разве не здорово – держать на голове три замечательных книги для детей? Интересно, останется ли эта традиция, если число изданий увеличится? Удержит ли Ольга на голове семь, восемь, десять книг?? Ну, что ж, поживём – увидим!

А пока почитайте ответы и размышления сказочницы.

– Ольга, прошу Вас ответить на несколько вопросов.

– Елена, рада, что Вам понравилась моя писанина. Высылаю ответы. Некоторые вопросы такие заковыристые, пришлось голову поломать. Зато интересно было. Заодно о себе кое-что новое узнала.

1. Ольга, у Вас замечательные сказки для детей. Скажите, как появились идеи написания? Где Вы взяли сюжеты?

Сюжеты никогда не прибывали целиком. Начиналось всегда с маленького намёка или какого-то необыкновенного сна. Ну, а потом это зерно прорастало, прорастало…

2. Расскажите, каким образом происходит процесс появления сказки? Вы пишете сразу, то есть сказка возникает вся или это как-то по-другому?

Я пишу медленно. Наконец всё же наступает момент, когда думаешь: ну, вроде труппа собрана, декорации расставлены, можно начинать. И тут начинается самое интересное, потому что персонажи начинают жить собственной жизнью, они меняются прямо на глазах. Как я говорила в другом интервью – «бабушка вдруг вздрагивает и превращается в девушку». И это совсем неплохой знак. Он говорит о том, что герои жизнеспособны, сказка получится.
У меня так было почти со всеми опубликованными вещами. Масштабнее всего – с «Тринкетом». Я тогда полностью переписала уже готовую повесть (8 авторских листов), вдвое сократив количество героев и поменяв фабулу.

3. Как Вы относитесь к критике? Она помогает или мешает в работе?

Я не согласна с теми писателями, которые ни в коем случае не «поступаются принципами». Если совет умный, есть смысл последовать ему. Конструктивные замечания нужны каждому автору. Моим сказкам из недавно вышедшего сборника «Бегемоты здесь не водятся» пошло только на пользу, что они были как следует обсуждены читателями на разных конкурсах и на сайте Самиздата. Я благодарна добрым критикам.
Что же касается не очень добрых критиков, то не зря говорят – автору надо нарастить себе толстую кожу. Правда, эта толстая кожа потом даже хвалебные отзывы с трудом пропускает! Но я до сих пор чувствую себя именинницей, когда вижу рецензию на свою книжку в журнале, или у книжного блогера, или в комментариях покупателей на сайте. Особенно дорого, что отзывы пишут совершенно незнакомые мне люди.

4. Кто является (являлся) Вашим первым читателем?

С публицистикой это были только редакторы: сначала в газете, потом в журнале, потом в книжном издательстве. И сейчас, с художественной прозой, я стремлюсь к тому, чтобы это был профессиональный редактор. Но мои бедные близкие, конечно, не избежали своей участи. Особенно с «Тринкетом» им досталось.

5. Подскажите, какими чертами характера должен обладать сказочник (сказочница)?

Если бы сравнить характеры всех знаменитых сказочников! В одном я уверена: у сказочника должны быть острая наблюдательность и цепкий взгляд. Потому что нет ничего волшебнее мира, в котором мы живём. А сказка – это всего лишь доведённая до абсурда действительность.

6. Очевидно, Вы любите всех своих героев. Но, возможно, есть самый любимый? Почему?

Есть герои, с которыми мне интересно. Например, бабушка Азалия из «Тринкета». Она в своей сказочной стране наломала дров, сбежала в реальный мир, раскаялась и теперь боится возмездия. Внуки Азалии даже не подозревают, что её сказки – это и не сказки вовсе, а история её бурной юности.
Или Авоськин из «Живого уголка». Милый хомяк, которого всё время заносит не туда – то он с жуликами свяжется, то лишнего наболтает. Мне нравится иметь дело с неоднозначными характерами.
Ещё вижу потенциал в профессоре Кручинине из «Бегемотов». Этот чудак открыл лечебницу для сломанных игрушек. Надеюсь, смогу продолжить его историю.

7. Как Вы думаете, что такое Карнавал Чудес?

Наверное, в первую очередь – фестиваль, необыкновенное цирковое представление?
Чудеса под масками волнуют воображение. Ты ждёшь одного волшебства, но неожиданно получаешь совсем другое. Хорошая, кстати, идея для сказки.

Французская дюшес,
Английский баронет
На карусель чудес
Прислали мне билет.

Там крутят фокус-покус,
На пике озорства,
Я в сундуке пороюсь,
Добавлю волшебства.

Эту песенку поёт моя принцесса Августина, показывая свои необыкновенные фокусы.

8. Над чем Вы работаете сейчас? Каковы Ваши творческие планы?

Сейчас пишу повесть для подростков. Совсем не сказочную, о войне. До сих пор не уверена, что потяну эту историю. Никому подробно о ней пока не рассказываю, просто продолжаю писать.

9. Какое настроение присуще Вам постоянно? Вы, как вдохновитель сказок, умеете управлять своим или чужим настроением?

Это, конечно, не постоянное настроение, а то, к чему стремлюсь – мир в моей душе. В другом состоянии не получится сочинять. Если то, что я пишу, трогает взрослого или маленького читателя, значит, мы с ним на одной волне. Вряд ли можно назвать это управлением.

10. Как вы думаете, нужны ли сказки или в будущем дети не будут в этом нуждаться? Почему?

Сказки – это те же игрушки. Можно ли представить ребёнка без игрушек? Даже если не будет покупных, он сам что-то себе придумает из палочек, верёвочек, тряпочек. И вдобавок сочинит для них собственную сказку – ролевую игру в водителя, или доктора, или просто в маму, которая кормит детей.
Детские сказки будут существовать, пока существует детство. Возможно, они поменяют форму: благодаря компьютерам станут ещё интерактивнее, или бумажная книга окончательно уступит место электронной. Но их суть от этого не поменяется. Они по-прежнему будут обучать жизни.

Иллюстрации в книгах сделала Катя Милославская

 

Ваня в гостях у Деда Мороза

 

На холодном севере в далёком-далёком безымянном лесу есть поляна, где стоит дом, целиком сделанный изо льда, даже печка и труба печная в нём из ледяных кирпичей сложены. Это жилище Деда Мороза.

На снегу вокруг дома много звериных и птичьих следов. Ведь Дед дружит почти со всеми лесными обитателями. Только с кикиморой и лешим он не разговаривает, но о них — чуть позже.

Если вы случайно окажетесь на этой поляне, увидеть Мороза нетрудно. Тихонько подойдите к окошку, и сквозь глазок в белых узорах перед вами предстанет комната, где Дед сидит на своей пуховой «нежной-снежной» перине, перед ледяным столом, на котором лежит кипа писем и горит свеча в ледяном подсвечнике.

Множество детских просьб и пожеланий надо старику запомнить и ничего не перепутать. Поэтому ему помогают звери: заяц в очках, олень, лисичка и белка. Работа идёт споро, ведь не первый раз готовятся к празднику.

Шуршит на ледяном полу красивая обёртка, вьются золотистые ленты, падают серебряные банты с ледяного стула. По домику разносятся крики: «Кто взял ножницы, где скотч?» — вовсю идёт упаковка многочисленных подарков. Столько адресов Деду предстоит посетить, стольких детей обрадовать.

Мороз гладит свою белую бороду, вчитываясь в строчки их писем, и кивает головой. Иногда добродушно, иногда — с укором.

«Ишь, обманщица», — сказал он про одну девочку, которая написала, что получает только пятёрки по русскому языку. При этом девочка умудрилась сделать ошибку даже в слове «пятёрки». «Ладно, будут ей красивые туфельки, а там посмотрим», — сказал он.

Потом дедушка надолго замер над другим письмом — что-то его там сильно расстроило.

— Нет, вы только послушайте, что здесь написано! — белые брови старика сошлись над переносицей. — «Дед Мороз, принеси мне все эти подарки: новые компьютерные игры, проигрыватель дисков, набор для постройки робота с микропроцессорами…». И дальше, дальше, список из пятнадцати пунктов.

— Ух ты, — возмутилась лисичка. — Третий год от этого Вани Коляскина письма получаем. Всё, что он просит, ему отправляем, и — ни спасибо тебе, ни пожалуйста!

— А в конце что голубчик приписал! Чтоб я не приносил его брату подарки лучше, чем ему! — Старик в сердцах бросил письмо на ледяной стол. — Вот завистливая душа! Братишка его всего одну игрушечную машинку для себя и попросил.

Приближалась рождественская ночь. Засверкали звёзды, их всегда множество в чистом северном небе. К тому времени, когда совсем стемнело, подарки было погружены в санки, запряжённые волшебными конями. Кони нетерпеливо били серебристыми копытами, перебирали ногами в ожидании хозяина.

Опираясь на посох, Мороз спустился с крыльца, с кряхтением залез в свои сани, дёрнул поводья. Колокольчик зазвенел, и тройка понеслась, раскидывая пушистый снег. Сначала по лесу, потом по полю. На белом просторе она плавно оторвалась от земли…

 

Коляскины давно уже спали. Их дом был украшен гирляндами лампочек, которые отец Вани и Лёши недавно достал с чердака и закрепил по фасаду, стоя на длинной выдвижной лестнице. Он хотел, чтобы их огни сияли ярче других в темноте праздничной ночи.

Дед Мороз полюбовался на эту иллюминацию, потом тихо-тихо поднялся по ступенькам крыльца, тихо-тихо открыл входную дверь и прошёл в комнату, где стояла наряженная ёлка. Там он вытряхнул подарки из своего большого мешка. Перед тем, как уехать, старик зашёл в детскую и с секунду постоял над спавшим Ваней.

Наконец наступило рождественское утро. Ох, как братья любят просыпаться в этот день! На подзеркальнике выстроилась шеренга поздравительных открыток от друзей, родных, соседей Коляскиных. В духовке млеет утка с яблоками, её запах доносится до спален, а под ёлкой в гостиной словно сама собой сложилась нарядная груда коробок, коробочек, а также мягких свёртков и пакетов. Сейчас Ваня и Лёша найдут свои имена на них, с нетерпением надорвут праздничную упаковку.

Как ни странно, с этого момента праздник засобирается уходить. Он подождёт немного: пока дети и взрослые порадуются на свои подарки, пошумят хлопушками, съедят праздничный обед, посмотрят лучшие телепередачи — и после этого потихоньку пойдёт на убыль. Останутся ворох рваной бумаги, блёстки на полу, а в холодильнике — недоеденная утка и много разных пирожков. Зато ощущение счастья продержится несколько дней.

— Ваня, Ваня, смотри, что мне Дед Мороз принёс!

Лёше захотелось поделиться радостью с братом. Ведь ему тоже досталась целая гора подарков. Но машинка, о которой он просил, оказалась просто необыкновенной. Всё в ней работало, как в настоящем автомобиле. Лёша и не знал, что такие существуют на свете.

Увидев машинку брата, Ваня разозлился — такая замечательная игрушка, и не ему принадлежит. Полученные подарки больше не радовали мальчика.

— Я тоже хочу такую машинку! — топнул он ногой.

— Завидовать нехорошо, — одёрнул его отец. — Что ты просил у Деда Мороза, то и получил.

— Не расстраивайся, Ваня. Я поиграю немного и тебе дам, — пообещал ему брат.

Но Ване этого было недостаточно. Он-то помнил, что просил Деда Мороза о самых лучших подарках для себя. Именно для себя, а не для младшего брата!

Не на шутку разозлившись на сказочного старика, мальчишка решил высказать ему свои обиды. Он потихоньку оделся и, когда никто его не видел, выбежал из дома на окраину леса, в запорошенный снежком ельник.

— Эй, Дед Мороз!

— Мороз, мороз… — донеслось издалека.

— Я твоим подарком недоволен — тем, который ты Алёшке принёс!

— Принёс, принёс! — откликнулось поближе.

Ваня удивился. Оказывается, в зимнем лесу эхо тоже бывает, хотя и не такое звонкое, как летом.

— Слышишь меня, бестолковый дед? — не очень смело крикнул он.

— Слышу, конечно, — с насмешкой отозвались совсем близко.

Справа зашевелились ветки. Ваня медленно повернул голову — в просвете между елями стоял высокий пень, трухлявый, покрытый мхом, и смотрел на мальчика своими любопытными злыми глазками, расположенными над сучком-носом. По Ваниной спине мурашки пробежали — он точно помнил, что минуту назад никакого пня здесь не было.

Испуганный мальчик выбежал из ельника, но не увидел знакомой тропинки — какие-то овражки оказались на его пути, а за ними бурелом. Тогда он обошёл ельник по кругу в поисках собственных следов и ещё больше заблудился. Словно кто-то не выпускал его из леса.

— Ой, мама! Я домой хочу, — в растерянности выдохнул он.

— Глупый Ванька, — сказали рядом.

Стайка встревоженных синиц с громким писком вспорхнула с соседнего дерева, а из-за елей, где только что был высокий пень, вышел старик.

— Я и есть Дедушка Мороз, — недобро сказал он. — А вон моя Снегурка, — показал он на востроносую оборванную старушку с древесным грибом на голове, которая вылезала из дупла. — Вот тебе к празднику от нас орешки калёные, шишки золочёные!

— Старик вытащил из замшелого кармана пригоршню трухлявых шишек, перемешанных с хвоей, и швырнул в мальчика.
Ваня отпрянул.

— Смотри-ка, Снегурка, подарки наши ему не по вкусу, — усмехнулся старик. — Ладно, иди с нами, мы покажем тебе дорогу, — приказал он Ване.

Мальчик неуверенно последовал за ними по дорожке, которую прокладывала старуха. Отпечатки её ног были похожи на птичьи следы. А старик совсем не оставлял следов на снегу.

Долго бродили они по лесу, пока не зашли в глухую чащу. Ваня растерянно огляделся. Он попал в настоящее царство зимы.

Стволы деревьев щетинились здесь кристаллами инея, наросшими на толстой коре. Небо было густо заткано кружевом из чёрно-белых веток. Проникавшие сюда солнечные лучи не грели, а лишь подсвечивали всё вокруг холодным блеском. Но даже это неласковое солнце собиралось заходить. Короткий зимний день заканчивался.

— Вы куда меня завели? — крикнул Ваня в спины своим странным вожатым.

Старик обернулся, забормотал что-то, угрожающе двинувшись в сторону Вани, и принялся размахивать руками, как крыльями.

— Не ругай его, он хороший мальчик, — ехидно сказала ему старушонка, наклонив свой кокошник-гриб. — Такие жадные да румяные — самые вкусные.

Хихикнув, она растворилась между деревьями. Вслед за нею исчез и старик. А там, где он стоял, из снега возле поваленной березы взлетел большой чёрный ворон. И сразу сделалось очень тихо. Так тихо, что Ване показалось, будто он слышит звук падающих снежинок.

Но тишина эта оказалась хрупкой. Издалека донёсся странный звон. Он нарастал и нарастал, пока весь лес не зазвучал, как хрустальный. Застучали по стволам мелкие ледяные осколки, зазвенели замёрзшие ветви. Это прилетевший из Арктики ветер сбил наледь с верхушек деревьев.

Стало ещё холоднее. Ваня снял рукавицу и тихонько заплакал, дуя на замерзающие пальцы. Никто не придёт ему на помощь — ведь ни одна живая душа не знает, что он здесь. Как выбраться из этой страшной чащи?

И вдруг в ранних синих сумерках ему почудился чудной заяц в очках. Мало того, заяц ещё и разговаривал.
— Здравствуй, Ваня! Это леший и кикимора над тобой подшутили, мне синички всё рассказали. Давай, я тебя к настоящему Морозу отведу.

— А не обманешь? — недоверчиво спросил мальчик. — Откуда ты Деда Мороза знаешь?

— Уж мне ли его не знать? Я его личный секретарь, — важно ответил заяц.

Настоящий Дед Мороз отдыхал на своей «нежной-снежной» перине. Он сурово посмотрел на незваного гостя.

— Чем ты опять недоволен, Ваня Коляскин? Мало подарков получил? Всё точно по списку тебе я доставил, аль нет? А ну-ка, зайка, прочитай нам его письмо.

Заяц поправил очки на своём маленьком носу и, забавно шепелявя, огласил весь Ванин список из пятнадцати пунктов. Чем дальше он читал, тем ниже мальчик опускал голову. Он впервые увидел себя со стороны, и ему стало стыдно. Ведь родные всё сделали, чтобы Ваня был счастлив в этот день: папа устроил генеральную уборку и украсил дом, мама приготовила угощение, брат предложил поделиться с ним любимыми игрушками. А он вместо благодарности им праздник испортил.

— Всё так и есть… Ты, Ваня, младшему братишке завидуешь, — с укором сказал Дед Мороз. — Он, кстати, мне тоже письмо прислал, — старик протянул мальчику сложенный вдвое листок.

«Дорогой Дедушка Мороз, — увидел Ваня знакомые Лёшины каракули. — Пожалуйста, подари мне красную машинку, которая сама ездит. И моему брату принеси самые хорошие подарки. Я его очень люблю».

К горлу мальчика подкатил комок. Ваня быстро отдал письмо старику и, отвернувшись, чтобы никто не увидел, кулаком растёр по лицу набежавшие слёзы…

Вскоре они с Дедом Морозом мчались в волшебных санях. Густая белая борода Мороза, растрепавшись на ветру, укрыла мальчика от холода, как одеялом.

Ваня посмотрел на ночное небо и ахнул — такого количества звёзд и комет он в жизни не видел. И были там два знакомых ему созвездия.

— Это Большая Медведица! — он обрадованно показал Морозу на расположившиеся ковшом семь звёзд. — А рядом с ней — Малая.

— Молодец, — сказал Дед и вдруг лукаво прищурился. — А не напомнишь ли старику, как вон та самая яркая на небе звёздочка называется? Что-то мне память изменять стала.

— Это Полярная звезда, она как раз в Малой Медведице находится. Мне папа говорил, — ответил Ваня.

— Правильно! — снова похвалил его Дед. — Мои кони по ней дорогу домой находят, потому что она над самым Северным полюсом висит. Эта звезда — ось небосвода. Все созвездия вокруг неё крутятся. А знаешь ли ты, что, если ей рукой помахать, она в ответ мигает?

— Прямо так каждому и мигает? — не поверил Ваня.

— Не каждому. Только хорошим людям.

— Ой, дедушка, смотри, звёзды почему-то и под нашими полозьями блестят! — закричал Ваня. Он не заметил в темноте, что волшебные лошади давно оторвались от земли и теперь неслись по небу.

— Это не звёзды, а электрические огни. Там — города, там — деревни, — объяснил Дед Мороз. — А вот посёлок, где ты живёшь, ваш дом с гирляндами.

— А вон те огоньки блуждающие?

— Это тебя ищут всем посёлком.

Волшебные кони плавно коснулись земли и остановились на окраине посёлка. Дед Мороз махнул мальчику рукавицей.

— Прощай, Ваня! До следующего года!

Поблагодарив старика, мальчик выбрался из саней и побежал на свет.

— Вот он! Нашёлся! — закричал мужчина с фонарём. — Ну и переполох ты устроил, парень! Попадёт тебе от родителей по первое число!

Но у Ваниного отца не было сил ругать сына, он просто крепко схватил его за руку и потащил домой. Там измученная мама ждала возле стола с давно разрезанным пирогом и остывшим чаем. Она молча обняла Ваню.

Уткнувшись в её плечо, мальчик глубоко вздохнул. Дома было так тепло, так хорошо. И главное, его здесь любили.

— Он по лесу ходил, — объяснил маме отец. — Возле ельника его и нашли.

После приключений на свежем воздухе глаза их сына блестели, щёки горели.

— Я у Деда Мороза в гостях был. Мы с ним потом на санях летали, — виновато и в то же время гордо поделился Ваня случившимися с ним чудесами.

Но родители переглянулись, и мальчик понял, что они ему не верят.

— Ладно, иди спать, Иван, — строго приказал отец. — Завтра будем разговаривать.

В тёмной детской Лёша сидел на своей кровати, дожидаясь брата.

— Ты где пропадал? — спросил он. — Мы волновались.

— Лёха, я у Деда Мороза побывал! А перед этим меня кикимора с лешим чуть не съели!

И, захлёбываясь, Ваня рассказал про свои приключения. Младший брат ему сразу поверил.

— Настоящего зайца встретил, в очках!!! — с восторгом подпрыгивал на кровати Лёша. — И на санях вправду летал! А что Дед Мороз тебе сказал? — вдруг серьёзно спросил он.

Ваня смутился.
— Да много чего, всякого… Лёш, ты мои подарки запросто бери. Играй, мне не жалко.

Он впервые в жизни почувствовал, как приятно доставлять радость другим.

Ему вдруг показалось, что он опять слышит колокольчик с волшебной упряжки Деда Мороза. Ваня подошёл к окну. На улице было тихо. Полярная звезда по-прежнему ярче всех сверкала на ночном небе. Мальчик робко поднял руку, едва заметно помахал. Звезда мигнула ему в ответ.

 

Бегемоты здесь не водятся

I

Если б кто знал, в каком плачевном состоянии находился сейчас игрушечный бегемот Мотя. Один его глаз болтался на ниточке, нога была почти оторвана, из-под старой заплатки торчали клочья ваты. За последние полчаса с бегемотом столько всякого произошло.

Началось с того, что они втроём — мама, Егорка и Мотя — сидели в сквере. Мама читала вслух книгу. Егорка внимательно слушал, но Моте было неинтересно. Бегемот скучал, скучал и… нечаянно свалился с лавочки. А может, и не совсем нечаянно.
Неподалёку красовалась клумба с анютиными глазками. Мотя направился к ней. Он лишь хотел понюхать цветы и вернуться обратно, но его заметила загоравшая в скверике собака. Помахивая хвостом, она вразвалку подошла к вязаному бегемотику, осторожно перевернула его своим носом. К ней подбежала другая собака, и они принялись играть Мотей, подкидывая и отнимая его друг у друга.

— Моё! — сквозь зубы рычала первая собака, крепко держа Мотю за ногу.

— Нет, моё! — так же сквозь зубы игриво отвечала ей другая и тянула Мотю к себе.

Они совсем разорвали бы бегемота, если б одну из собак не позвал хозяин. На прощание она помахала хвостом:

— А здорово мы с тобой повеселились! Можешь забрать игрушку, она мне не нужна!

— Откровенно говоря, и мне не нужна! — гавкнула её мохнатая подружка.

Теперь Моте оставалось только лежать в траве и глядеть единственным глазом на белые тучки, которые медленно ползли по небу. Он в жизни не видел таких замечательных тучек, но его это совсем не радовало. Что-то сейчас Егорка и его мама поделывают? Неужели не заметили исчезновение бегемота?
Конечно, заметили. В это самое время Мотин хозяин дома горько оплакивал потерю любимой игрушки. Вот беда! И под лавочкой бегемота искали, и на дорожках сквера, но Мотя как сквозь землю провалился.

 

Бегемот жил у Егорки целых три года — с тех пор, как мама связала его крючком из красных ниток. У Моти были вышитый крестиком нос, глаза из чёрных бусин и оранжевая заплатка на спине. Егор и в детский садик его брал, и в путешествия. А тут — просто вышел погулять с Мотей и вернулся… без него.

— Теперь он погибнет! — Егорка сквозь слёзы посмотрел на маму.

Она только что закончила сочинять объявление: «В сквере потерян игрушечный мягкий бегемотик. На вид не новый, но он очень дорог малышу. С нас — шоколадка».
Мама обняла мальчика.

— Не плачь. Мотя уже старенький был. Честно говоря, от него одно название оставалось. Если не найдём, свяжу тебе нового бегемота.

Но сын был безутешен. Как объяснить маме, что новый бегемот ему не нужен? Что Мотя — близкий друг? Егорка разговаривает с ним, когда никто не слышит. А если приснится страшный сон, мальчик обязательно его Моте шёпотом перескажет и страх отступит.

— Нет, я только Мотю хочу! — ещё больше расстроился Егор.

Вздохнув, мама ушла на кухню. Но вскоре она вернулась и сказала заговорщицким тоном:
— Знаешь, у меня появилась идея. Давным-давно, когда я была маленькой, я слышала про доктора Кручинина, который спасает игрушки. Ему даже можно было позвонить — только не по обычному телефону, а по игрушечному.

Егорка сразу воодушевился.
— Ты помнишь номер? — Он побежал к своим игрушкам, принёс телефон. — Пожалуйста, позвони!

Мама покрутила игрушечный диск, набрав две тройки.
— Алло, это скорая помощь доктора Кручинина? Спасите, пожалуйста, нашего бегемота. Он в Старом сквере потерялся. Зовут Мотей. Красный такой, вязаный… с оранжевой заплаткой на спине… Спасибо большое.

— Ну вот, — повернулась она к притихшему сыну. — Теперь он точно не погибнет.

А сама подумала, что надо бы купить красных ниток и связать Егорке нового бегемотика.

II

Среди туч показалось чёрное пятнышко. Оно зашумело, опускаясь ниже, и увеличилось в размере. Это был игрушечный вертолёт. Он полетал над домами, сделал несколько кругов над сквером. «33 — скорая помощь игрушкам. Клиника профессора Кручинина» — было написано на его кабине.

Когда вертолёт приземлился, оттуда выскочили два человечка в больших белых шляпах и с носилками в руках. Они подбежали к Моте, который по-прежнему лежал в траве.

— Больной, не шевелитесь! У вас могут быть закрытые повреждения, — с этими словами человечки переложили бегемота на носилки и потащили в кабину.

— Профессор, медбратцы Волнушкины на связи! Мы нашли его. Да-да, вязаный, красного цвета! У пострадавшего множественные разрывы и растяжения! — перебивая друг друга, закричали они в рацию. — Вылетаем.

— От винта!

Завертев лопастями, вертолёт оторвался от лужайки, взмыл над верхушками тополей и полетел между домами.

Никто в городе даже не заметил эту спасательную операцию. Кроме одного старичка, который пил чай на балконе. Но старичок не очень удивился. Он решил, что это мальчишки играют радиоуправляемой моделью. «Столько всяких дорогих игрушек сейчас наизобретали», — подумал он.

Вертолёт вылетел за пределы города. Кирпичные дома и полные машин улицы исчезли из вида. Внизу показались поля, деревянные домики и густой лес, в котором деревья словно соревновались, какое быстрее дотянется до света. Осень уже разбросала повсюду свои золотистые и багряные краски, и сверху этот разноцветный ковёр казался особенно красивым.
Рядом с вертолётом захлопали большие крылья. Это мимо пролетели любопытные цапли, они спешили на юг до наступления холодов: игрушка им тоже понравилась.

— Приём, приём… полёт нормальный, — доложил по рации один из медбратьев.

Но уже через несколько минут вертолётик закрутило в потоке сильного ветра — это явившаяся непонятно откуда чёрная туча разразилась сильным дождём.

— Посадка в условиях сильной турбулентности! — закричали Волнушкины.

Вертолёт сел на лесную лужайку, на краю которой прятался за мокрыми кустами домик с выпуклыми, похожими на фонарики окнами и кирпичной трубой. Дверь домика распахнулась. На крыльцо, держа в руке зонтик, выскочил невысокий бородатый мужчина в белом халате. Это был сам профессор Кручинин.

— Больного в операционную! — приказал он Волнушкиным, а перепуганного бегемота погладил по морде.

Вскоре Мотя лежал под яркой лампой на просторном столе, заваленном инструментами и обрезками ткани. Профессор надел большие очки, приготовил ножницы, иголку с красной ниткой и склонился над бегемотом.

III

Егорке очень хотелось удостовериться, что скорая помощь доктора Кручинина существует на самом деле. Тихонько встав с постели, он набрал на своём игрушечном телефоне две тройки. Раздались гудки, слабый шум и потрескивание.

— Алло, — несмело сказал мальчик в трубку.

— Азя-базя, — ответили оттуда.

Он догадался, что это было «здравствуй» и немного осмелел.
— А… вы нашли моего Мотю?

Но в ответ услышал новое «азя-базя».

— Что?

— Азя-базя, — снова сказали ему.

— Ничего не понял, — смутился Егорка.

— Азя-базя… — отозвались из трубки.

Мальчик в четвёртый раз спросил про Мотю и в четвёртый раз услышал «азя-базя», хотя оно прозвучало несколько иначе. «Наверное, пошли узнавать», — понадеялся он и замер, прижимая трубку к уху.

Так-так, тик-так — секундная стрелка сделала уже два круга, а тишина в трубке оставалась прежней. Ну сколько времени может понадобиться, чтобы узнать?

— Алло, — неуверенно позвал он.

— Азя-базязя? — сразу отозвались на другом конце. Оказывается, они никуда не уходили.

— Нет, ну я совершенно ничего не понимаю! — расстроился Егор.

На другом конце провода немного поскрипели и пошуршали, а потом строгий женский голос внятно произнёс с иностранным акцентом:
— Кто спрашивает?

— Это азязя-базязя, — совсем растерялся Егорка. — То есть… я про Мотю хотел спросить.

— Не знаем никакого Моти. Ты больше не беспокой профессора по пустякам, мальчик.

IV

До чего приятными бывают некоторые утренние пробуждения. Первым делом Мотя увидел еловые ветки в окне. Потом — весёлые ромашки, которыми была разрисована стена рядом с его кроватью. Потом он обнаружил, что его нога снова на месте. Бегемот встал, подошёл к зеркалу: до чего аккуратно профессор пришил не только его ногу, но и глаз, и заплатки! Да-да, у Моти появились новые заплатки. Одна — на животе, она сделана в виде самолёта. Другая — на лапе, похожая на улыбающееся солнышко. Смотришь на них, и сам начинаешь улыбаться.

И тут Мотя заметил в зеркале чьё-то длинное ухо. За его спиной вертелся и подпрыгивал надувной заяц, который тоже хотел разглядеть свою заплатку. Она у него была маленькая, резиновая, в форме цветочка. И заяц не собирался ждать ни минуточки.
Мотя взял и нечаянно толкнул его. А может, и не совсем нечаянно.

Заяц упал, но тут же вскочил и изо всех сил толкнул бегемота. Получилось не больно, просто очень обидно. Мотя уже приготовился дать драчуну сдачи, когда в палате вдруг пришёл в действие какой-то проржавевший механизм, со всеми его неповоротливыми пружинками и шестерёнками.

— Азязя-базязя… Трр-трр… трых-тык-тых…

Это был киборг-медведь. Он замахал лапами на шарнирах и двинулся на соседей, выпустив свои железные когти. На уме у него явно было нехорошее.

Мотя и заяц сразу позабыли о своей драке. Они стали кидать в киборга подушками. Одна попала в цель — медведь покачнулся, потерял равновесие и с грохотом свалился на пол.

— Азязя-базязя… Я самая страшная в мире игрушка… Всех порву, — заурчал он, перебирая скрипучими лапами с последними сохранившимися ошмётками меха. — Аззя-баззя, кто не спрятался, я не виноват.

V

Снаружи больница казалась маленькой, но внутри неё можно было с непривычки заблудиться. Коридор был украшен морским утёсом из картона. К утёсу было приколото объявление: «Нельзя расстраивать профессора Кручинина, так как это нарушает правильное выделение его желудочных соков и вызывает у него бессонницу».

Внутри утёса скрывалась кованая, вся в завитушках, дверь в лифтовую кабину. Лифт поднимался на второй этаж, где находился кабинет профессора. В кабинете часто звонил телефон, и, если хозяина не было, трубку поднимал любой, кто оказывался поблизости. Ведь это мог быть очень срочный звонок — вдруг кому-нибудь требуется скорая помощь?

В дни, когда происходила эта история, у Кручинина лечились и другие больные: одна машинка, паровозик и несколько разных меховых и пластмассовых зверей. У каждого была своя история болезни.

Например, здесь находился резиновый удав с большим шрамом (когда его оперировали, в больнице пахло клеем «Момент»).

Его переехал грузовик. Это случилось потому, что хозяин удава положил его на дорогу, а сам с друзьями спрятался неподалёку, чтобы посмеяться над испугом прохожих, которые отпрыгивали от удава, принимая его за настоящего.

Ещё была жаба с позолоченной короной. Она квакала: «Чмокни меня в щёчку, принцем станешь». Её многие чмокали, но никто так и не превратился в принца. Зато обманутые ею получали свой урок: не стоит целоваться ради выгоды!

Жаба попала в больницу, потому что одна маленькая девочка решила угостить её чаем. Жаба напилась горячего чая и потеряла голос. Профессору Кручинину пришлось долго возиться с говорящим модулем игрушки и проверять каждый проводок и контакт.

А голубой паровозик хозяева нечаянно искупали в ванной. Он просох, но уже не смог ездить, как прежде. Чуть-чуть работал и останавливался. Паровоз принадлежал двум мальчикам. Играя, они представляли себе большой железнодорожный вокзал с множеством пассажиров. Поезда опаздывали, пассажиры волновались, и только маленький паровозик приезжал по расписанию, спасая всех от опозданий.

Чтобы починить его, профессору потребовалось заказывать в интернете запасные детали, а потом долго корпеть с паяльником над крошечной электронной схемой.

Ещё в больнице жили две говорящие куклы с волнистыми волосами, длинными ресницами, нежным румянцем. Они вдобавок умели танцевать — у каждой внутри работали умные шарнирчики. Но куклы не всегда были такими красивыми.

Одной кукле её хозяйка сделала короткую стрижку. Девочка любила придумывать причёски и почему-то решила, что эти кудри скоро отрастут… Ох и задала она работы профессору: Кручинин целых три дня пришивал к кукольной голове новые волосы из нейлоновых нитей.

А у другой красавицы отвалилась нога. Для её починки был вырезан круг из пластмассовой крышки и в нём проделано отверстие для шарнира. Ножка, правда, немного болталась, поэтому профессор озадаченно качал головой, наблюдая за кукольным танцем: возможно, придётся придумывать другой протез.

Игрушки, конечно, скучали по своим хозяевам — даже по тем, кто не очень бережно с ними обращался. Но доктор Кручинин не спешил выписывать своих выздоровевших пациентов. Ему хотелось удостовериться, что лечение оказалось успешным.

И вот к этой пёстрой компании добавились три обитателя Ромашковой палаты, которые сразу начали ссориться между собой.

Заяц не верил, что бегемот толкает его нечаянно, а ещё он хотел доказать, что можно быть надувным и смелым одновременно. Медведь тоже никому спуску не давал: не бывать такому, чтоб железными киборгами командовали резиновые и вязаные хлюпики!

Хотя этот ржавый киборг и ходил-то с трудом. Чтобы вылечить его, профессор Кручинин каждый день ставил ему тёплые масляные компрессы и заставлял выпивать по ложечке машинного масла.

— Хороший медведь, — ласково приговаривал он. — Вот только слова говоришь плохие. Обязательно научу тебя хорошим словам… И шубу тебе новую сошью.

У медведя, как и у зайца, не было хозяев. Точнее, прежде хозяева были, но они выбросили свои старые игрушки, навсегда отказавшись от них.

VI

Одним тихим вечером Кручинин сидел у компьютера в своём кабинете. Он сочинял стихи. А точнее — подбирал рифмы для нового объявления в газету.

— Не плачьте, старушка… починим игрушку… Три-три наберите… и… что-то такое… скорей говорите… Нет, не так! — Профессор в отчаянии взъерошил бороду. — Кто номер три-три наберёт… тот быстренько… очень… помрёт… Ещё хуже! Ну что за ерунда в голову лезет!

А его пациенты собрались в это время внизу у горящего камина, чтобы послушать истории медбратьев Волнушкиных. Некоторые их рассказы были страшными. Игрушки попискивали, гудели от страха, но всё равно не уходили. Ведь когда ты сидишь в безопасном месте, на диване под уютной лампой, а на улице — кромешная темнота, пугаться даже приятно.

— Это случилось на самом деле, но вы не бойтесь. Потому что у нас тут всё не по-настоящему, — доверительно сообщил медбрат игрушкам. — Мы же в сказке находимся.

«Ну и что, что в сказке, — подумал Мотя. — Я, вон, настоящий. И дом этот настоящий, и лес. И доктор Кручинин — самый настоящий. Иначе как бы он меня вылечил?»

За окном покружился огонёк. Он ткнулся в стекло, и Мотя увидел крошечную собачку. Она была вся светящаяся, с крылышками, и вдобавок так смешно скалила свои крошечные зубки. Собачка принялась играть с другим огоньком. Они полетели рядом и вскоре стали похожими на горящие глаза ночного зверя.

— А не слышали ли вы историю про Еслиэтоо́на? — спросил Волнушкин замогильным голосом. — Он живет на Гиблом болоте и пожирает всё, что движется… Был у нас случай. Один пупс пошёл гулять и… Целую неделю искали, а потом…

В этот момент что-то громко упало на крыльце. Волнушкин испуганно выпучил глаза и, оглянувшись на дверь, поднёс палец к губам.
— Тшш!

Но за дверью теперь была тишина, поэтому он продолжил.

— Никто не знает, как этот Еслиэтоон выглядит… То он одноногий дракон… То чёрное дерево, плывущее по воде…

— То синий бык с человеческим лицом, — подсказал ему братец.

— Точно! Не меняются лишь его глаза. Хотя некоторые замечают их слишком поздно…

Тут за окном ярко сверкнуло. Всем показалось, будто в комнату заглянул огромный светящийся глаз. И сразу под чьими-то тяжёлыми шагами заскрипело крыльцо.

— Что, если это… Если… это… он за нами пришёл? — запинаясь от страха, прошептал Волнушкин.

Перепуганные игрушки спрыгнули на пол и с криками: «Еслиэтоон! Еслиэтоон за нами пришёл!» — покатились и побежали за диван. В этой спешке жаба потеряла свою корону. Удав сам в себе запутался, но всё-таки распутался и заполз под ковёр. Один только киборг-медведь убежать не успел.
Дверь распахнулась.

— Ой, мамуля! Ой, папуля! — пискнула за диваном говорящая кукла, закрывая своё личико руками.

Но на пороге стояло не чудовище, а маленькая пожилая дама в пышной зелёной накидке и шляпке с цветами. Она держала в руках корзину, полную аппетитных сметанников, переложенных ягодами сушёной земляники. Это была соседка Кручинина, Фелофея. Следом за ней, звонко залаяв, влетела светящаяся собачка.

— Светляк, ко мне!

Фелофея посмотрела на смущённых братцев Волнушкиных, которые только что вылезли из-под стола.

— Хеллоу, как вас там… братья Нервушкины. Я пришла на приём к профессору.

Дама говорила с иностранным акцентом и казалась немного горбатенькой под своей накидкой, но больше ничего примечательного в ней не наблюдалось. Она сделала несколько шагов и едва не упала, споткнувшись об удава, который до сих пор прятался под ковром.

— Кавардак! Ну ничего, скоро я наведу здесь порядок, — сказала Фелофея себе под нос.

Она прицепила летающую собачку к розовому шёлковому поводку и вызвала лифт.

— Эту безвкусицу тоже уберём, — пробормотала Фелофея, разглядывая картонный утёс с объявлением. — Всё старьё выбросим. Больше ничто не будет расстраивать профессора.

Незваная гостья поднялась к Кручинину. В его кабинете она сказала приятным голосом:
— Дорогой доктор, вот, увидела свет в вашем окошке и решила зайти по-соседски. Я снова напекла вам сметанников. Сейчас чаю заварю… Ой, да вы опять из старой кружки пьёте! А где же подаренный мной розовый сервиз с цветочками?

— А я его… берегу, боюсь разбить, — сказал неправду профессор.

Он не собирался ради нового сервиза расставаться с любимой кружкой, но и заботливую соседку ему обижать не хотелось. Кручинин забыл, что с такими гостями, как Фелофея, чрезмерная вежливость вредит хозяевам.

— Бедный вы мой, в вашем доме так не хватает заботливой женской руки, — вздохнула соседка, по-хозяйски доставая из шкафчика новый сервиз и тайком подсыпая в чайник какой-то порошок. — Давно пора здесь прибраться. Вы бы отнесли все эти сломанные игрушки на помойку.

— Игрушки? На помойку? — заулыбался Кручинин. — Вы шутите, дорогая соседка! Они много значат для меня. Чинить их — моё призвание.

Он выпил весь чай, съел все сметанники, а Фелофея никак не уходила. Она ласково сказала профессору:
— Вот смотрю я на вас… Вы такой одинокий, такой голодный, такой несчастный…

— Клянусь своим компьютером, я вполне счастлив! — весело откликнулся Кручинин.

Тут очень кстати зазвонил его телефон. Профессор схватил трубку.

— Что случилось? Нога? Не двигается? Высылаю вертолёт! Да, ключик приложить не забудьте!!!

— Я страшно извиняюсь, но у меня совсем нет свободного времени, — повернулся он к своей гостье. — Мне надо готовиться к операции. Одной заводной обезьянке требуется помощь… — Профессор нажал кнопку на своём столе. — Медбратцы Волнушкины, на вылет!

Оскорблённая Фелофея вышла из его кабинета, сердито хлопнув дверью.

— Одной заводной обезьянке требуется помощь! — передразнила она профессора. — Шутка ли сказать! Ах, я рыдаю от жалости!

VII

Профессор Кручинин не знал, что отчество его соседки было Лешевна. Он также не знал, что она была дочкой лешего и одной феи, давным-давно залетевшей в местный лес. «Красота мне досталась от мамы-иностранки, доброта — от папы», — любила повторять Фелофея.

Умение колдовать досталось ей от обоих родителей. Она хотела, чтобы профессор на ней женился, и уже несколько раз подсыпала ему в чай волшебные травы и снадобья, но они почему-то не действовали. Кручинин только жаловался, что после этого чая у него то в ушах чешется, то в носу звенит.

Вернувшись в свой домик, Фелофея посмотрела в зеркало и громко сказала отражению:
— Всё равно я своего добьюсь! И не через два месяца, и не через полгода, а именно очень скоро!

Водрузив на нос очки, она принялась листать заросшую мхом книгу заклинаний.
— В полночь… поймать… растолочь… Но это мы уже делали, не помогло, — пробормотала она. — Волшебная расчёска, заговорённая вода… И это делали… Приворот-трава… А вот это не делали. Сейчас попробуем!

Фелофея вышла из своего домика и топнула по лесной тропинке.
— Веди меня на Заветную Поляну! — приказала она ей.

Тропинка слегка сморщилась под её ногой, словно была простым ковриком, и по-новому пролегла между сосен и елей.
Фелофея побежала по ней и вскоре оказалась на Заветной Поляне. Там, тяжело кряхтя, при неярком свете своего Светляка и луны она принялась рвать особенную траву.

— У-у-у, — прокричала с дерева любопытная ночная птица. — Фелофея влюбилась! Фелофея опять колдовать собирается!

— Ах ты, сплетница Уука! Доберусь я до тебя! — погрозила ей кулачком Фелофея.

Дома она собранную траву высушила у камина и стала перемалывать в порошок, приговаривая:
— Ван, ту, фри… Кипи-перекипай, гори-перегорай, сохни и просыхай… Матушка-муравушка, пусть бы профессор Кручинин голову клонил, меня на уме-разуме держал, никогда не забывал, руки ко мне тянул.

Вокруг ступки появилось розовое сияние. Его отсветы на минуту разгладили сердитые морщинки на лице у Фелофеи.

— Всё! Дело сделано! — Довольная волшебница захлопнула книгу. — Ну, теперь он точно никуда от меня не денется!

VIII

Однажды утром профессор, в трусах и майке, позвал всех на лужайку делать зарядку.

— Начнём с лёгкой ходьбы на месте! — бодро скомандовал он, поёживаясь от прохлады. — Те, у кого нет ног или лап, могут повертеть хвостами или покрутить колёсиками… Молодцы! А теперь попрыгаем! Раз-два, раз-два!

Борода профессора смешно затряслась в такт прыжкам. Всем игрушкам сразу стало весело. И Мотя запрыгал, и куклы, и Волнушкины — у медбратцев даже шляпы на лбы съехали. Только надувной заяц не прыгал, а лишь притворялся, что делает упражнения. От нечего делать он начал дёргать бегемота за хвостик. Мотя терпел, терпел, а потом как толкнёт его! Заяц отлетел в сторону, но быстро вернулся и в ответ толкнул бегемота.

— Остановимся, глубоко вдохнём… повернёмся направо… повернёмся нале…

Профессор не договорил, потому что увидел вышедшую из леса Фелофею. Вид у соседки был румяный и очень решительный.

— Доброе утро, а я опять принесла вам свежих сметанников к завтраку, — сказала она, протягивая Кручинину корзинку.

— Дорогая Фелофея… Спасибо вам огромное! Но я в последнее время очень растолстел от мучного, — извинился профессор. — Вот, решил сесть на диету и, вообще, начать здоровый образ жизни.

— Значит, мои замечательные сметанники вам больше не нужны? — От обиды Фелофея стала багровой, как свёкла. — Может, мне вообще сюда не приходить?

На это профессор ничего не ответил, он лишь смущённо опустил глаза. Но молчание иногда значит больше слов, и Фелофея сразу всё поняла.

— Ах, какой вы безжалостный, неумолимый человек! Моё сердце разбито, — волшебница закатила глаза, хватаясь за грудь. — У меня от расстройства микроинфаркт! Или микроинсульт! — она переложила ладонь на голову.

И тут в наступившей тишине раздался знакомый скрежет.

— Что плачешь, подружка? — проскрипел киборг-медведь. —
Сломалась игрушка?
Ты слёзы утри,
Три-три набери,
И доктор Кручинин
Всё быстро починит.

Кто-то из игрушек хихикнул. Такого унижения Фелофея вынести не смогла. Она гордо выпрямилась, сбросила свою накидку, под которой неожиданно оказались прозрачные крылышки, и воскликнула:
— Вы оскорбили мои самые светлые чувства! Ну, погодите, сейчас я вам устрою!

Глаза её стали тёмными, в руке появилась ветка орешника. Фелофея коснулась ею Кручинина.

— Отныне вы не профессор, а растение клопогон! Тело ваше станет стеблем с колючками, на руках вырастут листья, на голове — мелкие отвратительные цветочки. И запах от вас будет идти такой, что всем придётся затыкать носы. Ха-ха-ха! — расхохоталась она. — И остальным урок — не сердите фей!

— Соседка, вы, наверное, опять шутите? Хотя, нет… я уже начинаю превращаться, — пожаловался испуганный доктор. — В моих кедах появилась земля… О, это мои ноги становятся корнями и уходят вглубь! Но ведь можно как-то снять это страшное проклятье! Что-то можно сделать?!

Он становился всё больше похожим на куст клопогона-вонючки и всё меньше — на профессора. Но волшебство на этом не закончилось. Лужайку залило нежное сияние, словно её всю накрыли огромным розовым абажуром, Кручинин протянул к соседке свои покрытые почками и листьями руки и воскликнул:
— О, прекрасная Фелофея, я неожиданно почувствовал, что не смогу прожить без вас ни единой минуточки!

Он вырвал свою ногу-корень из земли, сделал шаг и рухнул перед феей на колено.
— Прошу вас, выходите за меня замуж!

Фелофея растерялась. Ей стало ясно, что приворотные зелья, которыми она так долго поила профессора, наконец подействовали, но в её планы не входило жить под одной крышей с клопогоном-вонючкой.

— Лучше останемся просто соседями, — пробормотала она, зажимая кружевным платочком свой нос и торопясь покинуть полянку.

— Не уходите, умоляю вас!

Профессор попытался сделать ещё один шаг. Но Фелофея уже взмахнула крылышками.

— Нет, между нами нет ничего общего. И мне пора домой! Гудбай! Ариведерче! Ауффидерзеен!

Она полетела было прочь, да крылышки не удержали её — слишком много сметанников было съедено за последнее время. Фелофея снова оказалась на земле.

Волнушкины бросились в погоню за волшебницей.

— Караул! — закричала она. — Хулиганы! Сейчас полицию позову! — И коснулась их веткой орешника.

Медбратцы сразу стали грибами волнушками, растущими из одного корня.

IX

Игрушки весь день просидели возле заколдованных профессора и братцев Волнушкиных, надеясь, что злое волшебство закончится. Наступил вечер, но ничего не изменилось.

Первой не выдержала кудрявая кукла.
— Пора бай-бай. — Она зевнула, прикрыв рот ладошкой, и направилась в палату. За ней виновато пошли, поехали, поползли остальные.

На лужайке остались лишь обитатели Ромашковой палаты. Им очень хотелось помочь бедному доктору. Но как же расколдовать его и Волнушкиных?

В лесу сверкнул знакомый огонёк. Это был Светляк. Он вволю наигрался с другими огоньками и теперь летел домой. Мотя, заяц и медведь поторопились за ним.

Летающий пёсик исчез возле небольшого холма. Подойдя к этому холму, игрушки споткнулись о леечку и ведёрко и догадались, что находятся в саду у Фелофеи. Они не сразу разглядели в холмике освещённое окно — так густо оно было оплетено диким виноградом.

Фелофея сидела у камина с целебным венком из барвинка на голове. Её мучила мигрень. И вообще, вид у неё был расстроенный, даже крылышки казались поникшими. Рядом с ней запыхавшийся Светляк лакал воду из мисочки размером с напёрсток.

— Когда все твои желания исполняются — это вроде бы замечательно, — рассуждала Фелофея, покачиваясь в кресле. — Но если они исполняются не по порядку, а все сразу, то получается ужасная путаница и ничего хорошего… Как ты думаешь, Светляк?

Пёсик приподнял от миски свою мокрую мордочку и звонко гавкнул в ответ.

Вздохнув, Фелофея надела очки, стащила с книжной полки древнюю книгу с рецептами противоядий и стряхнула с неё пыль, которая крошечными блёстками разлетелась по комнате.

— Постараюсь исправить свою ошибку… Но я ведь никогда никого не расколдовывала… — фея стала переворачивать трухлявые страницы и чихнула от пыли. — Вот, нашла! Достаточно всего одной слезинки… Окей, это не проблема… — она поправила свои очки. — Что?! Слезинки Еслиэтоона?! Но как же я заставлю его плакать? А если он меня сожрёт?

Она всё-таки вышла из дома и даже приказала тропинке проложить путь на Гиблое болото, но идти к Еслиэтоону ей страшно не хотелось.

— Пойти или не пойти?

Фелофея вырвала из своего венка цветок и принялась гадать.
— Пойти — не пойти… Пойти — не пойти…

Лепестки закружились над волшебной тропинкой. Весело гоняясь за ними, Светляк услышал подозрительную возню за деревьями. Собачка залилась лаем и полетела на шум. В лунном свете она увидела три силуэта, которые убегали в темноту. Один из них скрипел, как ржавый механизм. Пёсик уже бросился вдогонку, и тут его позвала хозяйка.

— Светляк, ко мне! Возвращаемся домой! Не судьба профессору быть расколдованным.

Хотя последний лепесток означал «пойти», Фелофея подула на него и добавила:
— И к тому же боюсь я этого Еслиэтоона…

Лепесток спланировал на тропинку возле её туфелек.
— Но я искренне хотела помочь! — с этими словами успокоившаяся Фелофея в сопровождении верного Светляка направилась в свой уютный домик.

Х

В осенний лес пришёл рассвет. Первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, и всё сразу наполнилось ярким цветом: зелёным — от ёлок и сосен, золотым — от жёлтых листьев берёз и осин, красным — от рябин. Было тихо, лишь слабо попискивали синички. Пока не начался этот большой переполох.

Первой истошно закричала Уука.
— Бредут! Бредут прямо сюда по волшебной тропинке! Медведь, заяц и бегемот с ведром. У бегемота — самолёт на животе!

— Что такое, что случилось? — со всех сторон заверещали проснувшиеся лесные обитатели. А какой-то крошечный с чёрными завитыми усиками вылез из-под опавшего листа и важно заявил:

— Какой ещё бегемот с ведром и самолётом? Не смешите меня. Бегемоты у нас не водятся, они в Африке живут.
Но Уука не успокаивалась.

— Медведь скрипит, как старое колесо! Бегемот ведро надел себе на голову! А заяц напоролся на корягу, и у него появилась дырка со свистом!

Её громкие вопли разбудили самого Еслиэтоона, он слегка приоткрыл глаз.

— С ума сойти! — опять закричала Уука. — Они идут прямо на Гиблое болото!

У Еслиэтоона сразу оба глаза раскрылись. Ему давно хотелось покушать чего-нибудь новенького. Он сладко потянулся и, встав на цыпочки, шагнул через овражки и прибрежные кусты прямо в лес. Изобразив там шум ветра, монстр раздвинул деревья, облизнулся… Всё правильно Уука сказала: по лесной тропинке топали игрушечные заяц, медведь и бегемот!

Для начала Еслиэтоон решил поиграть с незваными гостями, как кошка играет с мышью. Когда они собрались отдохнуть, он прикинулся деревом. Все трое расположились в его тени, не подозревая, что это не ветки их гладят, а лапы ужасного Еслиэтоона. И что над их головами глотает слюнки огромная пасть с десятью рядами острейших зубов.

А когда они вышли к болоту, монстр притворился островком среди воды. Перебравшись на этот островок, игрушки очутились на самой макушке Еслиэтоона. Он нырнул, и они свалились в воду. Такая неразбериха сразу началась, в брызгах ничего не видно! Кто-то поплыл, кто-то забарахтался на месте. А кто-то медленно пошёл ко дну. Это был киборг. Ведь он совсем не умел плавать.

Рядом, в зарослях камыша и осоки, послышался шелест. Теперь хитрые глаза Еслиэтоона наблюдали оттуда, как бегемот с зайцем выталкивают медведя на сушу.

Едва очутившись на берегу, киборг заметил эти страшные глаза и догадался, кому они принадлежат. Он не испугался. Наоборот — храбро задвигал лапами.

— Азязя-базязя… Тыр-тыр… трык-тык-тых… Я самая… Я самая… Что плачешь подружка…

Медведь хотел объявить чудовищу, что тому повстречалась самая страшная игрушка в мире. Но вместо угроз он стал читать стишок, которому его обучил профессор Кручинин.

Пока киборг пугал таким образом Еслиэтоона, бегемот пытался вылезти из воды. Вата, которой он был набит, намокла и стала тяжёлой. Заяц каждый раз наклонялся к нему, чтобы помочь, и из его дырочки со свистом выходил воздух: «фьюить!» Но Мотя, не дотянувшись до зайца, опять падал в воду: «бултых!»

А медведь всё декламировал.

Эти «азязя-базязя», скрип, бултыханье, свист вперемежку со стихами понравились Еслиэтоону. Он широко раскрыл пасть — туда даже пушинка от взлетевшей утки влетела и… громко чихнул. А потом впервые в своей чудовищной жизни добродушно рассмеялся — да так, что воздух загудел, болото ходуном заходило и рябь по воде пошла.

И не таким уж страшным он после этого показался. Кто бы мог подумать, что монстра можно насмешить до слёз? Но это уже случилось… Иногда простой беззлобный смех творит настоящие чудеса. Так что желаемого можно добиться не только силой.

XI

— Они идут обратно! И несут с собой слезу Еслиэтоона! — закричала Уука. — Вы сами сейчас увидите!

— Подумаешь, невидаль, красный бегемот с ведром… — смущённо заметил крошечный с завитыми усиками и спрятался под свой листок.

Вытянув шеи, лесные обитатели смотрели из своих укрытий на обмотанного болотной тиной робота-медведя, который с трудом переставлял железные лапы по волшебной тропинке. Медведь тащил тяжёлый груз. Через его спину был перекинут полуживой заяц, в котором почти не осталось воздуха. И ещё там же сидел насквозь мокрый бегемот с ведёрком, где плескалась слеза от смеха Еслиэтоона.

Время от времени волшебная жидкость проливалась из ведра. Не долетев до земли, она превращалась в маленькие фиолетовые туманчики. Но большую её часть всё же удалось довезти до больничной лужайки. Там Мотя брызнул слезой Еслиэтоона в заколдованного доктора и медбратцев Волнушкиных, и они сразу обрели прежний облик.

Профессор Кручинин шевельнул пальцами и, поморгав, потрясённо сказал:
— Похоже, я снова стал человеком… Вы, дорогие мои, совершили подвиг.

Он собрался было пожать лапу киборгу, но тот со скрежетом чихнул, потерял гайку и выпустил струйку ржавой воды. Только тогда Кручинин заметил, что его спасители сами нуждаются в помощи. Поэтому — киборгу вскоре была прописана тёплая масляная ванна, бегемота отправили мыться и сушиться, а зайцу поставили ещё одну заплатку на грудь и сделали искусственное дыхание, надув его до прежней упругости.

— Я не случайно придумал заплатку в форме медали, — сказал профессор. — И ещё я посвятил вам троим небольшое стихотворение. Вот послушайте…

Он вытащил из кармана листок, расправил его и начал торжественно читать:

Один из железа, другой надувной,
И третий, весь ватой набит.
Готов я работать в любой выходной,
Когда у них что-то болит.

Но если беда приключится со мной,
Кто первый на помощь спешит?
Один из железа, другой надувной,
И третий, весь ватой набит!

Хоть дружба дороже награды любой,
Для каждого орден отлит —
Один из железа, другой надувной,
И третий, весь ватой набит!

XII

Через несколько дней прошёл первый снег. Он не растаял — так и остался лежать на зелёной траве и опавших листьях.
По этому первому снегу к клинике пришла… Фелофея. Соседка делала вид, что выгуливает своего Светляка, хотя на самом деле она дожидалась профессора. Кручинин к ней не вышел. Наоборот, он плотнее задёрнул занавески на окнах и несколько раз проверил, надёжно ли заперта входная дверь.

Так Фелофея и ушла ни с чем. На снегу остались следы от её туфелек и оброненная ею сушёная земляничина, а на крыльце — приколотый колючкой лесного шиповника листочек: «Простите меня, пожалуйста. Я погорячилась тогда на полянке. Зато теперь я готова принять Ваше предложение и выйти за Вас замуж. Так что давайте поскорее увидимся!»
Кручинин страшно побледнел, прочитав эту изрисованную сердечками записку. Он с подозрением обнюхал свои ладони, протёр их одеколоном, подошёл к зеркалу проверить, не вырастают ли снова на его голове листья и колючки, и только после этого вернулся к письму.

«Я Вас прощаю, — написал он на обороте листка. — Но видеться нам совсем не обязательно. Предложение же, о котором Вы упоминаете, было сделано не мной, а клопогоном. К этому растению я больше никакого отношения не имею. Искренне Ваш, Кручинин».

Немного подумав, он зачеркнул слова «искренне Ваш».

После этого профессор долго мерил шагами свой кабинет, пил чай и долго-долго наводил порядок на своём столе. Он всегда так делал, когда ему требовалось принять важное решение. Наконец Кручинин вышел к притихшим игрушкам.

— Друзья, мне надо отдохнуть после пережитых потрясений. Я хочу поехать на тёплое море. Поплаваю там, поныряю, морским воздухом подышу, на солнышке позагораю и через две недели буду как новенький… А вы уже поправились, вас хозяева ждут. Так что… давайте прощаться. Не болейте больше! В больнице останутся только медбратцы Волнушкины, а также зайчик и медведь.

И настал день выписки. Каждому пациенту профессор выдал «историю болезни» — листок с рассказом, как он починил его. Кручинин надеялся, что хозяева игрушек прочитают эти истории сами или с помощью взрослых и будут бережнее относиться к своим куклам, машинкам и паровозикам.

Вертолёт летал без отдыха — Волнушкины едва успевали развозить всех по домам. Улетели обе танцующие куклы. И машинка. И паровозик, который никогда не опаздывал. И удав со шрамом. И жаба, которая любила целоваться. Пришёл и Мотин черёд. Бегемот крепко обнялся с соседями по Ромашковой палате, они немного так постояли, погрустили перед расставанием…

Когда Волнушкины привезли Мотю домой, его хозяин ещё крепко спал. Вертолёт через раскрытую форточку влетел в комнату, завис над кроватью. Из него выпала верёвочная лестница, и бегемот спустился по ней прямо на одеяло. Он уселся рядом с Егоркой, предвкушая, сколько радостных криков будет в доме, когда все проснутся и обнаружат его.

Мотя ждал, ждал… И в конце концов ему так сильно захотелось приблизить встречу, что он взял и толкнул своего хозяина в бок. Нечаянно, конечно!

* * *

А на Гиблом болоте после этой истории появились новые звуки. Они ни на что не похожи. В них перемешаны вой ветра, плеск воды, странный свист, металлический скрежет. Но, если закрыть глаза и очень прислушаться, в этом шуме можно разобрать:

Что пла-чешь, по-друж-ка?
Фьюить. Бултых.
Сло-ма-ла иг-рушку?
Фьюить. Бултых.
Ты слё-зы ут-ри.
Три-три набери…
Фьюить. Бултых.
Азязя-базязя… Тыр-тыр… трык-тык-тых…

И потом болото мелко-мелко трясётся. И кочки дрожат. И камыш шумит. И осока шелестит. А по воде рябь идёт…

* * *

Прочитав эти сказки, я поняла, что не смогу подать из них отрывки… Потому что невозможно оторваться!!

Улыбка на губах возникает, как только вникаешь в первые строки. Улыбка такая же заразительная, как на детском фото Ольги Батлер. Думаю, что уже в детстве у неё в голове рождалось множество невероятных историй! Очевидно, где-то там, в песочнице и водятся сказки для детей.