Подготовила Эльвира Смелик

Елена Арифуллина о себе:
Взяться за детскую книгу меня подтолкнула известная фраза: «Для детей надо писать как для взрослых, только лучше». Это был вызов, и я решила попробовать. У меня уже вышел дебютный сборник «взрослой» прозы,  был дописан новый роман – тоже для взрослых. Теперь я хотела написать интересную, добрую, веселую книжку, которую можно было бы читать вместе с ребенком - либо для самостоятельного чтения детей разного возраста. Книжку, которую можно перечитывать, к которой хочется возвращаться. Вроде получилось: повесть "Жил-был такс" стала победителем Международного литературного конкурса "Новая сказка - 2015".
Подробнее: https://www.labirint.ru/books/541449/

По итогам конкурса «Книга года: выбирают дети» (2016г.) повесть «Жил-был такс» вошла в десятку лучших детских книг России для детей 8-10 лет.

В работе продолжение «Такса» под названием «Такс по имени Макс». Закончена и проходит финальную отделку повесть «Кощеева дочка и бабушкина внучка»   -  о современной девочке, обнаруживающей, что  мир легенд и сказок совсем рядом, а те, кто решается пересечь его границу, должны найти в себе отвагу, мужество и решимость.

 

Фрагмент из повести «Жил-был такс»
Битва в прихожей

  С утра было скучно. Хозяева на работе, Дашка-Сашка в школе, с подоконника видна мокрая от дождя улица… Со скуки Маврик с Максом подрались — из-за резинового цыпленка, уже порядком погрызенного. На лай, визг и фырчанье примчалась с кухни Мавра и всыпала обоим.

— Ещё раз услышу — хвосты поотрываю! Тоже мне, бойцовые кот и пес! Что, заняться нечем?

— Нечем! — сказали бойцы хором.

— Это что еще за речи? Маврик! Что настоящий кот готов делать в любое время?

— Спать и умываться!

— Вот и займись! А то на тебя смотреть страшно. Можно подумать, не порядочный кот из приличной семьи, а дворовый уркаган с помойки. И чтоб тихо было, понятно? У меня сеанс мяудитации! Не мешать!

— А это что такое —  мяудитация? — спросил слегка обалдевший Макс.

— Это когда сидят и погружаются в себя! Понятно? И Роме скажите, чтобы не шумел.

— Пошли в детскую, — шепнул Маврик.

— Пошли.  А откуда она узнала про эту мяудитацию?

— Хозяйка с кем-то по телефону разговаривала, а матушка у неё на коленях лежала. Это у них новое хобби такое. Работа у хозяйки нервная, вот она и учится это… мяудитировать. Говорят, успокаивает.

— Что, пр-р-рогнали? — хихикнул сверху Рома-попугай

— Тихо ты! — зашипел Маврик. — Матушка сегодня не с той лапы встала. Мяудитирует в кухне.

— Джентльмены, я пас! — Рома засунул голову под крыло и притворился чучелом.

— У-у, Железная Лапа, — ворчал Маврик, — чуть что, так сразу драться…

— Ничего не железная. Мягкая, прямо бархатная. И когти  не выпускала: шлёпнула раз-другой, и только , — возразил Макс, устраиваясь на подстилке.

— Не понимаешь ты ничего. Это мультик такой. Там пантера  один в один на матушку похожа, только черная, как я,  — Маврик гордо огляделся, — Она почем зря пацана лупит, а медведь её за это Железной Лапой обзывает…

     Маврик принялся умываться, а Макс попытался погрызть давно негрызенную чурку, но ничего не получалось. Ушки-пельмешки сами собой настораживались. Что-то было не так… И хвост не давал заниматься обычными делами: напрягся как стальной прут и завис параллельно полу. Кто там скребётся за дверью?

— Маврик, слышишь?

— Не-а…

— Там словно мышь в прихожей…

— Это не мышь. Это воры-домушники квартиру вскрывают.

Голос у Мавры звучал бесцветно и сухо, хвост бил по бокам, а глаза горели так, что Максу стало страшно.

— Выходим на тропу войны! Принимаю командование на себя. Макс, ты — наземные силы. Маврик, мы с тобой — воздушно-десантные войска, основная ударная группировка. Рома, ты обеспечиваешь господство в воздухе.

— Слушаюсь, мой генер-р-рал!

— Атакуем, как только дверь откроется, по моему сигналу! Маврик, делай как я. Рома, ты налетай, кричи благим матом, клюй в лицо. Макс, хватай за ноги, кусай, рви им брюки. Слушай мою команду!  По местам! И… Маврик, если что… я тебя очень люблю.

— И я тебя, мам…

  Дверь заскрипела и приоткрылась.

  Кошки взмыли на шкаф и затаились. Рома прицепился к проводу светильника. Макс замешкался и, когда дверь отворилась, впуская двух крепких парней, оказался на коврике прямо перед ними.

— Гля, Толян, какой прикольный…

— Тихо ты… Сумки давай.

Макс почувствовал, как шерсть у него на загривке встала дыбом.

— Мр-р-ряу-у-у! Мр-рмяу-у-у-у!

— Ур-р-ра-а-а! Иду на тар-р-ран!

—Уйййй, зараза-а-а!

Со шкафа метнулись две мохнатых комка и вцепились непрошеным гостям прямо в рожи. Рома носился в воздухе, как голубая молния, и яростно клевал, куда мог попасть. Макс вцепился в толстую щиколотку, его лягнули и отбросили в сторону, он вскочил, кинулся, укусил, отскочил, ещё раз укусил… Мавру тоже оторвали, швырнули прочь, пнули в брюхо. Она упала и осталась лежать...

— Ма-а-ам! — взвыл Маврик, — Р-р-раздер-р-ру-у-у!

— Рви их! Когтями работай! — прошипела Мавра, пытаясь встать.

— Загрызу! — рявкнул Макс и прыгнул свечкой вверх, целясь Коляну в глотку.

По лестнице кто-то бежал, грохоча тяжелыми ботинками.

— Толян, сматываемся!

— Всё, ребята, приплыли! Лицом к стене, руки за голову, быстро!

   Это сказал кто-то высокий, в черной одежде, незнакомо пахнущий железом и смазкой, с пистолетом в руках. За ним виднелись ещё двое таких же. И тут в дверь вломился Папа-Костя — оскаленный, словно питбуль Хук из второго подъезда, и тоже с пистолетом.

— Уйййй, — выл на одной ноте Толян, — уйййййй, глаза-а-а-а! Глаза выдрали! Посажу! Развели дома зверьё, на людей кидается!

— Ты сам сначала выйди, — посоветовал самый высокий из черных. — Взлом, группой, по предварительному сговору… Тебе статьи напомнить или сам знаешь?

— Не знает, — хмыкнул другой. — Он у нас начинающий. А то бы увидел, что квартира на сигнализации.

— И знал бы, что к шефу тревожная группа сразу приедет. Охранная компания «Бастион» — обращайтесь! — подытожил третий. — Здорово получилось, Константин Николаич.

— Да уж…Вызываем полицию и «скорую». Заткнись ты, ушлёпок!

Вбежала Мама-Таня, оглядела поле боя, побледнела и спросила — таким же бесцветным голосом, как Мавра:

— Дети где?

— В школе! — отрезал Папа-Костя.

Мама-Таня осела на банкетку и тихо заплакала.

— Ты чего ревёшь? — прошипел Папа-Костя. — Перестань, перед ребятами неудобно!

— Плащ перепачкала. Знаешь, какая химчистка дорогая? Ой, что я несу…

— Это ты со страху. Ничего, бывает. Успокойся, всё хорошо.

— Сейчас Кате позвоню, пусть она Сашку с Дашкой на сегодня к себе заберёт, пока мы тут всё уберем.

— Зверьё дома держите, — завёл опять Толян, —  ваша рысь нас чуть не задрала! Скажи, Колян?

— И пса такого держать нельзя! — поддержал Колян. — Лает, кидается — зверюга, в натуре! Чуть ногу не отгрыз!

— Рысь, говоришь? — Папа-Костя ядовито улыбнулся.

— Не, две рыси!

— Точно, две. Только не рыси, а кошки.

   Толян только икнул в ответ.

— Ой, Мавруша! Маврик! — всполошилась Мама-Таня, — Вы ж мои хорошие! Герои!    И Максик молодец!

—  Константин Николаич, там «скорая» приехала!

— Я уколов боюсь! И йодом мазаться не дамся, — мрачно сказал Колян.

— Что так? —  спросил черный с высоты своего роста. На плече у него сидел Рома-попугай и ласково теребил его за ухо.

— Йод щиплется!

— Привыкай! — посоветовал черный.

Тут в прихожую ворвались люди в серой форме, потом  двое в синих комбинезонах с красными крестами …

Под шумок все убрались в детскую.

— «Тогда считать мы стали раны…» — сказала Мавра. — Живы все, вижу. Раненые есть? Макс, ты цел? Маврик …?

— Мам, а ты как?

— Я в норме.

— А почему стихами говоришь?

— Потому что стихи хорошие и к месту. Рома, что с тобой?

— Хвост выр-р-рвал, ур-р-род! Ну, я его так клюнул, будет знать!

— Ничего, хвост отрастёт. А сейчас будет парад в честь победы! Командовать парадом буду я! Р-р-равняйсь!

Голос у Мавры был такой, что Макс с Мавриком мгновенно встали рядом и приосанились. Рома взлетел на спинку стула и распушил все оставшиеся перья.

— Вы героически отстояли наш общий дом! Молодцы! Объявляю вам благодарность! Ура!

— Ура! Ура-а! Ура-а-а-а! — заорали все.

— К торжественному маршу приготовиться! Рома, запевай!

Рома распушился так, что стал почти круглым, и грянул:

— Багр-р-ровым зар-р-ревом затянут гор-р-ризонт!

— И гул разрывов слышится вдали! — подхватил Маврик.

— Тропой войны идёт Бойцовый Кот… — Мавра пела вместе со всеми.

— И он в любой беде не пр-р-р-ропадёт!

Макс не знал слов, но мелодия брала за самую душу. Он чеканил шаг и совсем не путался в лапах.

— Гор-р-рит земля, как спичка на ветр-р-ру,

    И зар-р-ревом пылают гор-р-рода!

— Бойцовый Кот идёт, как на смотру… — выводил Маврик.

— И не свернёт с дороги никогда… —  Мавра внезапно умолкла и осела на пол.

— Ма-а-ам! — взвыл Маврик.

Макс залился лаем, и тут же в детскую вбежала Мама-Таня.

— Что случилось? Мавруша, солнышко, что с тобой? Где болит?

Мавра не отзывалась, не открывала глаз. Лежала плоская, как меховой коврик.

— Убью! — выдохнула Мама-Таня и бросилась к телефону. — Ветеринарная «скорая»? Строительная, двенадцать, квартира сорок семь! Ждём!

Маврик сидел рядом с матерью и трогал её лапой.

Мама-Таня повернулась на каблуках и выскочила в прихожую. Сейчас она как две капли воды походила на разъярённую Мавру, только без хвоста.

— Что вы с кошкой сделали, гады? Убью!

— Спасите!  — хором прошептали Колян и Толян, прячась за людей в серой форме.

— От меня никто вас не спасёт, и не надейтесь! Да вы оба одного её когтя не стоите!

—  Таня…  —  ошарашенно пробормотал Папа-Костя.

—  На дне моря сыщу, так и знайте!

— Где животное? — спросил человек с большой сумкой, вышедший из лифта.

—  Ой, как вы быстро! Пойдёмте сюда…

—  В соседнем подъезде вызов был. Так что случилось?

—  К нам воры пытались залезть, а кошка им чуть глаза не выцарапала.

— Ага-а-а… — гундел  Толян из-под бинтов, —  все лицо мне изодрала, зверюга…

— А ты бы не лазил по чужим домам, глядишь, цел бы остался, — сказал человек в серой форме. — Давай, пошли в машину!

Все это Макс слышал краем уха-пельмешка. Куда важнее было то, что говорил человек, склонившийся над Маврой.

— Плохо дело. Её, видно, в живот пнули со всей дури. Похоже на разрыв кишечника. Надо оперировать. Есть что-нибудь твёрдое? Ну, картонка, доска какая-нибудь?

Мама-Таня бросилась на кухню и вернулась с большой разделочной доской, разрисованной апельсинами. Мавру осторожно уложили на доску и понесли к выходу.

 

Фрагмент из повести «Кощеева дочка и бабушкина внучка»

      Варя сидела в малиннике и страдала.

Страдалось очень удобно: спелые ягоды съедаются одна за другой, надоеда Лялька не пристаёт, солнце греет. Есть время подумать о важных вещах: сколько сейчас у неё лайков? А сколько лайков у противной Ерёминой из третьего «Б»? Какие комменты написали к тому последнему посту?

О другом думать не хотелось, но думалось как-то само собой. Откуда и почему на калитке появился выжженный отпечаток чьей-то ладони? Куда он делся? А те следы на садовой дорожке – кто там прошел в остроносых сапогах? И почему за каждым следом тянулась глубокая царапина? Отчего бабушка наотрез отказалась обо всём этом разговаривать, а глаза у неё мгновенно позеленели? 
  Стоило вспомнить об этом, и сразу земля показалась жесткой, солнце – жарким, колючая ветка оцарапала руку, а в малине попался клоп. Жизнь стала окончательно невыносимой.

— Варя-а-а-а! Варюша-а-а-а! Иди сюда-а-а-а!

У калитки стояла бабушка, и её очки ярко отблёскивали на солнце.

Что, опять за Лялькой присматривать? Хоть бы она куда-нибудь делась! Сбежать бы отсюда – всё равно куда! Или заснуть — и проснуться уже там, в Сингапуре!

— Варюша-а-а-а! Где ты та-а-ам!

Нет, не отсидеться… Варя вылезла из малинника и побрела на зов – нога за ногу.

  Как всё это началось?
 Папа уехал работать в город с волшебным названием Сингапур. Присылал оттуда фотки: океан, небоскребы, невиданные яркие фрукты на уличных лотках и прилавках.

Они с мамой подолгу зависали в скайпе, беседуя вполголоса, чтобы не будить Ляльку. А потом мама сказала:

— Варя, мы уезжаем к папе! Он подписал контракт на пять лет, и мы поедем к нему жить!

И всё пошло кувырком.

— Мы едем в Сингапур! – объявила Варя в классе.

— Не ври! — фыркнула Катька Никитина.
— Ух ты! Круто! — восхитилась Ленка Воеводина.

— Надо же, —  съязвила Юлька Сергеева. — И ты собралась, поздравляю! Вот мы на Бали прошлым летом летали, это да! Вилла с бассейном, пальмы…

  Ещё вчера Варя нашлась бы что сказать противной Юльке. А сегодня промолчала. Пусть себе в сотый раз рассказывает про Бали, про пальмы и веранду у бассейна. Потом заведёт про Испанию, Кипр, Прагу… А её подлипалы будут слушать и поддакивать.
  Варя ездила только в Египет, и то один раз. Потом родилась Лялька, потом… Много чего было потом. Но все ездили за границу ненадолго – отдохнуть. А Варя будет там жить, в волшебном городе под названием Сингапур.

 Слово звучало как музыка. В нём шумел прибой, шелестели под океанским бризом пальмы, посвистывали весёлые дельфины.

— Син-га-пур, Син-га-пур, Син-га-пур… — повторяла, напевала, бубнила себе под нос Варя.
Там обезьяны и черепахи, там пальмы и золотой песок, там… там… там…

  Папа прислал подарки: заводного танцующего дракона, расписные шёлковые платки, майки с яркими попугаями.  Ей, Варе, не повезло: майка оказалась велика. Не похвастаешься в школе, чтобы ехидина Юлька обзавидовалась. А Ляльке, как всегда, всё самое лучшее: и майку, и дракона! И воздушный змей папа тоже не прислал! А ведь на фотографиях они были один другого краше: в виде ласточки, орла — и в виде дракона тоже. Как здорово плыл бы в небе дракон с перепончатыми крыльями, всем на зависть и удивление… Ляльке вообще везёт не по заслугам. Глаза зелёные, волосы чёрные, да ещё и вьются: вот зачем это всё малявке?
   У Вари волосы обычные. У взрослых такие называются «шатен», так бабушка Жанна говорит. А у детей  — «русые». Катьке хорошо, у неё волосы совсем светлые, а Дашка вообще рыжая. Зато коса у Вари длинная, скоро до пояса дорастёт. И густая: пока высохнет после мытья, от скуки изведёшься. И глаза у Вари тоже обычные, карие.
Ничего, косу можно будет отрезать, волосы покрасить, а в глаза вставить цветные контактные линзы. И менять их хоть каждый день!
Вот только вырасти бы поскорее.

— Через неделю едем к бабушке! —  сказала мама. —  Билеты я уже взяла.

— К бабушке Жанне?

— Нет, к другой – к папиной маме. Ты её и не помнишь. Она в деревне живёт.

—  А я хочу к бабушке Жанне!

— Варвара! Не пререкайся! Она уехала в Италию лекции читать. Начинай укладывать вещи.

Варя повздыхала и смирилась.

  В деревенской бабушке может быть много хорошего. Пирожки там, оладушки. Ягоды всякие. Цыплята-котята-щенята. Может быть, даже козлёнок! Его Варя гладила в трогательном зоопарке. Козлёнок был тёплый и пушистый, хотя и затурканный.

  Тем не менее, не мешало пореветь, и Варя взялась за дело. К вечеру мама пообещала купить в утешение новый смартфон – потом, когда приедет забирать их с Лялькой от бабушки.

— Лететь к папе долго, как раз успеешь с настройками разобраться!

Так что можно было спокойно собираться и мечтать о смартфоне.
 Засыпая в поезде, Варя представляла себе деревенскую бабушку: точно такую, как в старых мультиках. Полную, в цветастом халате, с доброй улыбкой и узелком седых волос на макушке. И, конечно, с огромной миской пирожков!

 Утром собираться пришлось под хныканье Ляльки. Спросонья она всегда капризничала. Пришлось ущипнуть её хорошенько. Сестра заревела так, что по всему вагону заворочались разбуженные пассажиры. Мама отвесила обеим по увесистому шлепку и погнала умываться. Лялька хлюпала носом и прижимала к себе облезлого плюшевого медведя.
  Стоя на перроне, крепко держа за руку надоеду Ляльку, Варя вертела головой, высматривая бабушку. Ни одной подходящей старушки не попадалось…
— Здравствуй, Катя! Ой, как девчонки выросли! Хорошо добрались?

— Здравствуйте, мама! Да, отлично…

  Глаза у Вари  едва не вылезли на лоб.
  Бабушка оказалась совершенно непохожей на ту, придуманную! Никакого цветастого халата – джинсы и майка с нарисованной лягушкой. Седые волосы коротко подстрижены и обрамляют лицо, как серебряный шлем. Улыбка не ласковая, а… не поймёшь, какая. Лукавая, что ли? Или задорная? Сквозь очки внимательно смотрят ярко-синие глаза с веерами морщинок в уголках. Всё, всё не так!

 Ладно. Может, хоть пирожки будут.

  Сумки погрузили в багажник бабушкиной машины —  старой, непонятно какой марки. Варя с мамой и Лялькой устроились на заднем сиденье. Бабушка села за руль и рванула с места, как Шумахер. Мама ойкнула.

— Ничего, доедем! —  успокоила бабушка, сворачивая на шоссе.

Ехали долго. Лялька уснула почти сразу. Варя поглазела в окно, соскучилась и тоже прикорнула рядом.

— Просыпайся, Варюша! Приехали! – мамина тёплая рука потеребила Варю за косу.

   В деревне оказалась одна улица. Домов — по пальцам пересчитать, да и те заколочены. Бабушкин дом —  бревенчатый, небольшой, с верандой. Из-за забора свешивается разноцветная сирень: белая, фиолетовая, голубая, лиловая. В палисаднике полно цветов: ярких, разных, таких Варя никогда не видела.

— Присмотри за Лялькой, а мы вещи перетаскаем, — сказала мама и принялась выгружать сумки из багажника.

 Опять! Опять эта Лялька! Не отвяжешься от неё! На крыльце сидит такой рыжий кот, а тут эта плакса!

— Плакса-вакса! – шепнула Варя на ухо Ляльке, но та ничего не поняла: только улыбнулась сонно.

— Девчонки-и-и! – позвала бабушка. – Идите, помогайте!
— Держи!  — Варя сунула сестре пакет с остатками дорожных припасов, подхватила свой рюкзак и бросилась на зов. Лялька побежала следом. А навстречу им шел рыжий кот, посвечивая янтарными глазами.

— Ну что, Вася? Всё в порядке?  — спросила его бабушка.

— Мур-р-р-р! –ответил кот.

Бабушка погладила его, почесала за ухом. Кот потёрся о хозяйкины джинсы и пошёл в дом — хвост трубой.

  Кухня оказалась просторной и светлой. Занавески на окне белые, в крупных красных горошинах. В углу тихонько урчит большой холодильник. На столе ваза с огромным букетом сирени. Посуда весёлая: красные, в белый горошек чашки и тарелки с золотым ободком. Вкусно пахнет пирогами, а на стене тикают часы-ходики.

 — Ой, балуете вы меня! Уже и самовар есть электрический, и хлебопечка… – бабушка распаковала новенькую мультиварку.

— Девчонок проще будет кормить: забрасываешь продукты, а остальное она сама сделает! Я без неё как без рук, —  точно таким голосом мама разговаривала с завучем, когда её в прошлом году вызывали в школу.
  И из-за чего было шум поднимать? Подумаешь, Варя на спор с Юлькой Сергеевой со второго этажа прыгнула. Не с пятого же!

 — Ну посмотрим, авось и я с ней разберусь… —  в голосе бабушки было сомнение.

— Ничего сложного! Там целая книжка рецептов приложена, — подбодрила её мама.

— Да я как-то всё больше сама… Ладно, разберёмся.

— Конечно! Девчонки, руки мыть и за стол!

 Кухня красивая, а вот с едой оказалось не очень. Любимых Вариных пирожков — с яблоками или с капустой  — испечь никто не догадался. Под полотенцами лежали два огромных пирога: один  с рисом и яйцами, второй – с мясом. На плите противный рассольник  и картошка с грибами.

  Безобразие! Нормальная бабушка всегда приготовит внукам то, что они любят больше всего. А потом будет угощать и упрашивать съесть ещё хоть один кусочек.

Впрочем, пирог с мясом оказался неплох. Да и картошка с грибами тоже ничего…