Дорогие наши читатели!

 

Вот и приходит Весна!

Мы так долго ждали ее!

Мы так рады ей!

Конечно, есть разные мнения о том, когда именно наступает Весна на самом деле.

Кто-то говорит, что 21 марта.

Кто-то утверждает, что когда поет сердце и душа.

А кто-то сам создает Весну в любое время года, когда выращивает цветы или рисует яркие картины, или устраивает праздники.

Да много еще всего.

 

Весна – это всегда обновление!

Это всегда – предчувствие чего-то необыкновенного, радостного!

Весна – это обещание Лета!

Обещание Счастья!

Весна – сама по себе уже счастье!

 

 Подготовила Екатерина Лазаренко 

 

       

Людмила Колесова

ТИТИ-ВИТИ

Рассказик

 

В малиннике на даче жила весёлая птичка. Прилетала она из тёплых краёв и поселялась в кустах, после того как распускались листья и малинник становился непроглядным. Вот поэтому никто никогда её не видел. Ну, а если бы кто-нибудь даже захотел её увидеть, то ничего у него не вышло бы. Сами понимаете, какая малина колючая. Итак, никто эту птичку не видел, но все о ней знали. У неё даже имя было – Тити-Вити. Прозвали птичку так потому, что пела она всё время одну и ту же, но очень звонкую песенку: «´Тити-´Ви-тии! ´Тити-´Ви-тии!»

Ранней весной, пока не было слышно песенки Тити-Вити, родители беспокоились: «Что-то Тити-Вити не слышно. Не нашла ли себе где лучшего места».

И вот раздавалась знакомая песенка. «Ура! Наша Тити-Вити прилетела!» - кричал Антошка. И все радовались: и старшая сестра, и родители, и бабушка. От песенки Тити-Вити поднималось настроение. Её песенка всегда обещала хорошую солнечную погоду и была привычным звуковым фоном дачной жизни.

Но однажды Тити-Вити вернулась из тёплых краёв с новой песенкой. Точнее, к старым словам: «Тити-Ви-тии! Тити-Ви-тии!»

- добавился припев:

«Витю видел? Витю видел?

Ты Витю убил. Ты Витю убил.

Да, да, да! Да, да, да!»

Пела Тити-Вити этот припев совсем не весело, а низким речитативом с какими-то трагическими интонациями. А "Да, да, да!" произносила так страшно, прямо-таки злорадно.

- Что за Витю она вспоминает? – пожимал плечами Антошка.

- И кто его убил? – шёпотом недоумевала старшая сестра, округлив глаза.

- Видно, что-то страшное повидала наша Тити-Вити этой зимой, - жалела её мама.

- А, может, это не наша Тити-Вити, потому у неё и песенка другая? А нашу Тити-Вити кто-то убил? – предположила бабушка.

От этих слов стало ещё страшнее, и песне Тити-Вити уже никто не радовался.

В пятницу приехал папа, услышал разговоры домочадцев, прислушался к птичке и воскликнул:

- Ну, вы и насочиняли! Вы только прислушайтесь, в этом припеве птичка подражает звукам идущего поезда.

Как раз в этот момент вдалеке послышался шум идущей электрички. И папа пропел под стук её колёс:

«Витю видел? Витю видел?

Ты Витю убил. Ты Витю убил.

Да, да, да! Да, да, да!»

Приближаясь к станции, электричка засвистела. И её свист напомнил песенку птички: «Тити-Ви-тии! Тити-Ви-тии!»

- Некоторые птички – замечательные подражатели, - объяснил папа. - Что слышат, то и поют. Поскольку наша Тити-Вити живёт недалеко от станции, то такая у неё и песенка. А все страшные слова её песенки – это лишь наши домыслы.

- Как здорово, что Витю никто не убивал! – рассмеялся Антошка.

- И нашу Тити-Вити – тоже, – обрадовалась старшая сестра.

И все вздохнули с облегчением.

 

 

 

Анна Вербовская

ВЕСЕЛЫЙ ХОРОВОД

 

Больше всего в детском саду мне нравится кукла Маша. У неё длинные мягкие волосы цвета жжёной соломы. Их можно заплести в сто косичек и все перевязать разноцветными лентами. Голубые выпуклые глаза, которые закрываются длинными чёрными ресницами, если завалить её на спину. Розовое платье с оборкой в горошек. Белые носочки. Туфли с ремешками. Красота, а не кукла!

Дома у меня такой нет. Другие есть – и Каролина, и Кармен, и Лючия. А Маши нет.

Я только из-за неё в детский сад и согласилась ходить. И ещё из-за плюшевого медвежонка Потапыча. У него один стеклянный глаз и обрывки ниток на месте второго. Большой синий бант на шее. Наполовину оторванное ухо. Я их очень люблю – и Машу, и Потапыча. Хотя Потапыча больше жалею.

Вот приду с утра в детский сад. Сяду в угол. Посажу их перед собой. Посуды всякой наберу из кукольного буфета. Кубиков натаскаю. Резиновый мячик – тоже сгодится. Мне всё это нужно, чтобы в дочки-матери играть.

- Мне тоже нужно! – топает ногой задира Алёнка и пытается у меня мою любимую Машу отобрать.

Но со мной шутки плохи, и я кусаю Алёнку за палец.

- Ай-ай-ай! – орёт Алёнка и бежит жаловаться Валентине Ивановне, нашей воспитательнице.

Валентина Ивановна у нас добрая, она никого никогда не наказывает.

- На тебе сову Ираиду, - говорит Валентина Ивановна Алёнке, - А Анечку не трогай. Пусть себе играет.

Ну, меня никто и не трогает. Боятся, что я их тоже покусаю.

Я уже укусила Игорька за нос, когда он к моим кубикам подбирался. Даньку – за ногу. Нечего по моему мячу грязными тапками колотить.

- А давайте водить хоровод! – весёлым голосом объявляет Валентина Ивановна.

И все встают в большой круг, взявшись за руки.

- Как на Данины именины испекли мы каравай, - поют во всю ивановскую, на другом конце города слышно.

Интересно, почему это на Данины? У меня, может, тоже именины. Почему это они про меня не поют?

- Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!

Я сижу к ним спиной и не знаю, кого они там выбирают. Мне это неинтересно. Всё равно не меня.

- Ма-ма! – говорит мне кукла Маша, когда я укладываю её спать.

- Хр-р-р! – морщится Потапыч, увёртывается от ложки с кашей, которую я сую ему в рот.

Вот они мои лучшие друзья – Потапыч и Маша. Всё делают, как я скажу. Не дерутся, не перечат и ничего у меня не отнимают.

- Как на Алёнкины именины…, - поют у меня за спиной.

Ну вот, теперь на Алёнкины…

Отчего-то мне вдруг хочется туда, в хоровод – где песни, именины, караваи. Но и Машу с Потапычем я оставить не могу. Жалко. Меня раздирают противоречия.

- Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!

И тут ко мне подбегает эта задира Алёнка.

- Я тебя выбираю! Пойдём с нами!

И я тут же вскакиваю и бегу в хоровод.

- Как на Анютины именины испекли мы каравай! – весело поют ребята, взявшись за руки.

Спасибо тебе, Алёнка. Можешь брать куклу Машу, сколько захочешь. Ну, и Потапыча иногда.

 

 

Анна Вербовская

ПРИВЕТ ОТ ТЕТИ РОЗЫ

 

Пирог был очень большой и совершенно круглый. К тому же красивый - божественно. Как божественно всё, что выходит из рук тёти Розы. Никто другой таких пирогов печь не умеет, даже моя бабушка (не говоря уже о маме).

Вся середина пирога была тёмно-красная от тесно прижавшихся друг к другу спелых вишен. Вишни блестели боками, утопая и плавясь в густом аппетитном желе. По краям золотился валик рассыпчатого румяного теста.

От пирога шёл упоительный, можно сказать изысканный запах. И весь он был восхитителен и неповторим, как произведение искусства. Даже страшно было подходить к нему с ножом. Смахивало на какое-то святотатство.

-Та вы шо! Выдумали тоже, - говорила в таких случаях тётя Роза, - Шо на него любоваться? Его кушать надо, на то он и пирог!

Подобно тёти-Розиной выпечке, её речь изобиловала удивительными нюансами и неожиданными вкусовыми обертонами.

То, что пирог столь же вкусен внутри, сколь и восхитителен внешне, было видно с первого взгляда.

Пекла тётя Роза, как дышала: так же естественно и просто.

-А шо тут мудрить? – вопрошала тётя Роза, воздев к небесам руки, по локоть вымазанные в муке, - Того немножко добавила, сего маленько подсыпала. Раз-раз, и готово!

Теперь-то я понимаю, что это называется талант.

Готовила тётя Роза всегда много, обильно и вкусно. И угощала своими блюдами всех: родных, знакомых, полузнакомых, случайно забредших на огонёк.

-Люблю кормить людей. Шобы сыты, пьяны и нос в табаке, - хрипло смеялась она.

В добавление к своему кулинарному таланту тётя Роза была сказочно красива. Почти как актриса Софи Лорен в фильме «Брак по-итальянски». Такая же гордая стать, причёска, огромные кошачьи глаза.

Вот только жила тётя Роза далеко от Италии. Хотя и на море. На Азовском. В городе Таганроге.

-Город как город, - пожимала плечами тётя Роза, - Везде люди как-то живут.

И всё-таки для Таганрога тётя Роза была слишком хороша.

Наверное, именно поэтому каждый год она брала в турагентстве путёвку и отправлялась показывать свою красоту в дальние страны: Лазурный Берег, Коста-Бланка, Золотые Пески.

Каждый раз накануне её отпуска в нашей квартире раздавался звонок.

-Шо? Соскучились? Заждались? – кричала тётя Роза в телефонную трубку, - Таки завтра я выезжаю! Гостинцы везу!

Тётя Роза была папина дальняя родственница. То ли вторая жена брата его отца. То ли двоюродная племянница сестры первого мужа папиной бабки.

Мы все её очень любили. Особенно – за торт «наполеон», ватрушки и вареники с картошкой и шкварками. К счастью, её путь на курорт лежал через наш большой суетливый город. И тётя Роза проездом всегда останавливалась у нас.

-Шо тут с вами всеми стряслось? – театрально закатывала она глаза и в ужасе всплёскивала руками, - Исхудали, как те скелеты, шо показывают в музее!

Мы с мамой ощупывали свои вполне упитанные бока и в недоумении пожимали плечами.

-Таки я за вас, чертеняки, возьмусь! Таки я вас всех откормлю, как тех поросят!

В устах тёти Розы это звучало как угроза.

Она распаковывала многочисленные сумки, узлы и чемоданы. Извлекала на свет завёрнутые в полотенца пироги, кастрюли с холодцом и сладким пловом, банки с маринованными огурцами.

-Подкрепляйтесь, ханурики, - ласково угощала нас она, - а я пока пошукаю по магазинам.

Появляясь в нашем городе, тётя Роза скупала всё, что продаётся в магазинах и торговых центрах: французские духи, индийские шали, блестящие нитки бус, кружевные пеньюары, босоножки на высоких каблуках.

-У нас такого нипочём не купишь, - говорила она, вертясь перед зеркалом в новой шляпе и парео, - Ну, шо, идёт мне? Хороша та нет?

…В этот раз времени у тёти Розы было в обрез. Между её рейсом в Варну и поездом из Таганрога всего-то и было часа три.

-Приезжайте прям-таки на вокзал! – клокотал в телефоне тёти-Розин сочный голос, - Шо, я зря пирог пекла, шо ли?

И вот он стоял на столе: огромный, душистый, весь до отказа набитый сладкими бордовыми вишнями.

Кулинарный привет от тёти Розы.

-М-м-м…, - ходила я вокруг стола, сглатывая слюну и в предвкушении потирая руки, - М-м-м-м-м…

-Хватит мычать! – сказала мама, - Марш в постель! Завтра попробуешь!

-Ну, кусочек…

-Поздно уже. Пора зубы чистить и спать.

-Ну, маленький…

-Будет тебе и маленький, и большой. Завтра. Утро вечера мудренее.

Ничего подобного! В отличие от вечера, утро оказалось глупым, грустным и коварным, как разбойник…

…Потому что наутро на кухонном столе красовалось совершенно пустое, дочиста вылизанное блюдо. Ни кусочка, ни крошки, ни самой завалящей вишенки. Пирог исчез, не оставив после себя следа. Да и был ли он вообще? Или мне всё это приснилось: вишнёвая начинка, золотистые кренделя, рассыпчатое тесто…

-Караул! – закричала я, похолодев от разочарования и ужаса, - Помогите!

Мне никто не ответил. Мама ещё спала. Папа давно ушёл на работу.

Я целый день тосковала по бесследно исчезнувшему тёти-Розиному пирогу. Представляла его тающую во рту сладость. И чуть кисловатые вишни, истекающие соком на моём языке. И как я отламываю хрустящую, как следует пропечённую корочку. Бесконечно долго жую и смакую душистое желе. Подбираю пальцем со стола крошки и липкие ароматные лужицы.

-Ну, куда… куда он мог деться? – в который раз теребила я маму.

Мама только щурила глаза и укоризненно качала головой. Видно, что-то такое знала. Или о чём-то догадывалась.

Вечером пришёл с работы папа. С букетом гвоздик, тортом в авоське и зацепившимся за собственные ботинки взглядом.

-Сам не знаю, как вышло, - оправдывался он, не поднимая на нас глаз, - Проснулся ночью… захотел попить… вышел на кухню…

-И сожрал?!

От внезапной догадки я задохнулась, у меня потемнело в глазах, пол закачался и поплыл из-под ног.

-Ну, не то, чтобы…, - папа ковырял носком ботинка пол, вздыхал тяжело, чесал затылок, - просто… дай, думаю, кусочек попробую. Маленький.

-Распробовал? – ехидно поинтересовалась мама.

-Не сразу, - честно признался папа, - он такой маленький был… слишком быстро закончился… Дай, думаю, ещё кусочек возьму. От кусочка ведь не убудет?

Папа опять вздохнул. Сглотнул комок. Поднял на нас с мамой неуверенный взгляд.

-Выходит, убыло! – сказала мама, скрестив на груди руки, и многозначительно покосилась на пустое блюдо.

Папа только развёл руками:

-Вы же знаете, как тётя Роза готовит. Не оторваться!

Мы знали. Именно потому и злились на папу. Как будто он не пирог съел тайком, как ночной вор, а, по крайней мере, обчистил всю квартиру и продал на барахолке наши ценные вещи.

-Вот… я тут торт… вам… цветы…

Папа явно хотел загладить вину. Он неуклюже водрузил гвоздики в вазу. Поставил на стол коробку. Снял с неё серую картонную крышку.

Пошлый магазинный бисквитный торт, пропитанный ванильной эссенцией. С дурацкими кремовыми розочками сверху и глупой надписью «Поздравляю».

Есть его я, конечно, не стала. Ну, разве что поковыряла слегка пальцем вязкий крем. Отщипнула крошку безвкусного, как вата, бисквита.

После этого папа каждый день чего-нибудь нам приносил. Конфеты ассорти в цветастых коробках, шоколадки с орехами, мороженое в больших пластмассовых лотках. Пытался помириться.

Я мириться с папой не хотела. Потому что была обижена страшно. Предатель. Разбойник. Ненасытный обжора. Я дулась на него три дня.

А на четвёртый день настойчиво и требовательно зазвонил телефон. Я сняла трубку.

-Алло! Алло! Шо вы там?

Звонила тётя Роза из своих Золотых Песков. Её голос возмущённо скрипел и потрескивал, пробиваясь сквозь помехи мирового эфира:

-Шо у вас случилось? Совсем-таки сбрендили? Побойтесь бога! Из-за паршивого пирога! Съел, и на здоровье! Ещё сто штук напеку. И ша!

В телефоне щёлкнуло, треснуло, и тёти-Розин голос провалился в ночную мглу.

Я, конечно, послушалась тётю Розу и сразу простила папу. А мама сказала:

-Он же, правда, не нарочно… с кем не бывает…

Только с тех пор мы никогда не оставляем папу наедине с тёти-Розиной стряпнёй. Мало ли… Всё-таки слаб человек. Особенно когда речь идёт о пирогах тёти Розы.

 

 

 

Михаил Стародуб

СЕКРЕТ МОЛОДОСТИ

 

  Пятилетняя Ика вытирала пыль в комнате. С подоконника, книжных полок, журнального столика. Дед Михалыч пришел, удивился: все блестит и сияет, как новенькое!

     – Вот бы и мне… – вздохнул он.

     – Что? – спросила Ика.

     – Я тоже хочу сделаться новеньким.

     – Попробуем! – предложила Ика.

     – Разве это возможно? – пожал плечами дед.

     – Вытру с тебя пыль… – решила Ика.

     – Ладно, – согласился Михалыч.

     Ика взяла чистую тряпочку, слегка намочила водой, чтобы была влажной. И аккуратно, не спеша начала отряхивать дедушку с ног до головы.

     И что же?

     Оба так хохотали, что дедушка на глазах помолодел. На целый вечер.

     – Совсем как новенький! И не только снаружи, а изнутри… – сияя глазами, сквозь смех уверял дед Михалыч.

     – Наша бабушка! – вспомнила Ика. – Зачем же ей оставаться старенькой?

     – Давай скорее ее позовем! – согласился Михалыч.

     Пригласили бабушку Лену и, намочив тряпочки водой, начали возвращать ей молодость.

     Оказалось, что втроем смеяться и молодеть намного приятней!

     В общем, когда мама и папа пришли с работы, их встретили Ика, помолодевшая бабушка Лена и совсем как новенький дед Михалыч – похожие на легкомысленных дошколят, которые, перебивая друг друга, пытались о чем-то рассказать. Шум стоял такой, что папа хотел поставить галдящую «малышню» в угол: каждого в свой, личный, подальше друг от друга.

     – Нет… – придумала мама, – лучше всех – и нас тоже – угостить чем-нибудь вкусненьким. Как раз я купила мороженого…  быстро всем мыть руки и садиться за стол…

      – Мы чистые-пречистые! – хохотали Ика и бабушка Лена, а дед Михалыч даже прослезился от смеха. Они рассказали про влажные тряпочки, раскрыли секрет возвращения молодости.   

     Но, самое интересное, что каждый, кто потом услышит эту историю, сразу улыбается. Чувствует себя моложе (и не только снаружи, а изнутри).

      Чего, как автор, и Вам  желаю, уважаемые читатели! 

 

 

 

Оксана Павлова

ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ДНЯ ВЕСНЫ

 

Это случилось в первый день весны. Старик Угрюмыч влюбился, как мальчишка.  Да не в какую-нибудь там прекрасную даму, а в саму весну. Он никогда её раньше не замечал, а тут влюбился — с первого дня и с первого взгляда.

Как увидел Угрюмыч, что весна Красавушка в голубом плащике из вагона поезда выходит, так сердечко его и забилось. Заулыбалось сразу солнышко, закапали с крыш сосульки, зазвенели в воздухе птичьи трели. И старика словно подменили: понёсся он вприпрыжку домой, весело напевая. Достал перо и бумагу и стал стихи сочинять.

Так и март пролетел. Весна Красавушка голубой плащик на зелёный сменила. А старик Угрюмыч снова печалится, места себе не находит. Но Красавушка угрюмых не любит. Прочь хандру и плохое настроение! Принарядился старик в светлый костюм и отправился в книжный магазин. Долго он нужную книгу искал и нашёл: «Энциклопедия для влюблённых в весну» называется.

Вот и май пожаловал. У Красавушки теперь модный плащик, белый. Вишни и яблони на дворе давно зацвели, а Угрюмыч всё энциклопедию читает, смелость в себе воспитывает. А когда последний майский день наступил, спохватился он: нарвал охапку ландышей и поспешил к весне Красавушке, в любви признаваться.

А Красавушка уже в поезде сидит и с родными краями прощается. Бежит изо всех сил Угрюмыч, ландыши к груди прижимая, — запыхался бедняга.  Но тут просвистел гудок,  и  поезд тронулся в дальний путь.

— Эх, не успел! — притопнул от досады Угрюмыч. — Придётся теперь до следующей весны ждать.

Постоял он немного на перроне, достал из кармана часы на цепочке, взглянул на циферблат и уныло поплёлся назад. А ландыши рыжеволосой девочке подарил и даже не понял, что лето встретил...

 

 

 

Зуля Стадник

МЕЧТАТЕЛИ

 

В переулке стоял погожий денек. На синей крыше дома номер Семь, как звезды в небе, блестели солнечные пятна.

- А вы кем мечтали стать в детстве? – спросил он своих соседей с переулка.

- Пятиэтажкой! – не задумавшись, ответил дом номер Шесть.

- Всего-то! – поморщился дом номер Пять. – Я хотя бы – девятиэтажкой.

- Подумаешь! А я… а я – двенадцатиэтажкой, - затрепыхались простыни на балконе.

- А я – вообще небоскребом, ясно? – хлопнула дверь в подъезде.

- А мне, - перебил их дом номер Семь, тихонько вздыхая, - мне всегда хотелось стать космонавтом.

- Земля в иллюминаторе! Земля в иллюминаторе! Земля в иллюминаторе виднааааа! - на весь переулок Строителей заверещали колонки.

Дом номер Семь затрясся от рыданий, и из окна на первом этаже высунулась Меркурочкина с бигудями на голове.

- Эй, Плутоников! – проорала она, задирая голову. – Ты кран в ванной выключил?

- А я и не включал, – выглянул Плутоников под рев колонок.

- А с чего у нас тогда вода с потолка капает? Не говоря о твоей музыке, от которой вообще стены трясутся!

Плутоников выключил магнитофон.

- Ладно, - успокоился дом номер Семь, – молчите, я и сам знаю, что это невозможно.

- Почему же, - покачал антеннами дом номер Восемь, – нужно просто как следует потренироваться.

- Ты, правда, так думаешь? – заблестела синяя крыша.

На следующий день на самых быстрых каруселях во дворе дома номер Семь крутились дети, на скорости теряя кепки,

сандалии и мороженое в стаканчиках.

- Смотри на карусель, не отвлекайся! – наставлял дом номер Восемь. – Как крыша? Едет?

- Стоит!

- Молоток! Ночью будем практиковать ускорение в полете.

Через месяц дома переулка Строителей взволнованно смотрели на синюю крышу.

- Ну, что, готов? – спросил дом номер Восемь. – Внимание, марш!

Дом номер Семь задрожал и взвился вверх, как ракета. Сначала в вышине еще мелькала лампочка, вкрученная у входа в подъезд, а потом затерялась среди звезд.

В эту ночь жители Седьмого дома посапывали в полной невесомости. Плутоников продрал глаза и увидел за окном зелено-голубой шар. «Земля в иллюминаторе», - пробормотал он и снова захрапел под потолком, обняв ногами люстру.

Рано утром дом вернулся, и во всем переулке радостно захлопали форточки, замигали лампочки, загудели трубы.

- Космонавт наш, - стекла дома номер Восемь сияли. – А вот я всегда мечтал стать капитаном дальнего плавания…

 

 

 

Лариса Васкан

КЛОТИЛЬДА И ЧАЙКИ

 

В одном приморском городке, в старом парке, где росли высокие раскидистые сосны, жила молоденькая ворона по имени Клотильда. Это необычное имя дала ей мама – ворона Дарья, потому что дочка показалась ей необыкновенно хорошенькой, и непохожей на остальных детей. Клотильда ещё только вчера научилась летать, но уже была твёрдо уверена, что с таким именем её ждёт какая-то необыкновенная судьба.

Ворона Дарья приносила воронятам вкусных червячков и другие гостинцы, учила их правилам вороньей жизни. А по вечерам к ним в гости прилетал старенький ворон – дед Макар, и рассказывал разные интересные истории о своих приключениях и путешествиях. Однажды он рассказывал о прекрасных белых птицах – чайках, которые жили недалеко от парка, на берегу тёплого синего моря.

– Вот уж необыкновенные птицы! – восхищался дед Макар, – и по берегу ходят, и в море ныряют, а уж как по небу летят – глаз не оторвать! Белые чайки над синим морем – вот это настоящая красота!

Клотильда слушала деда Макара с замиранием сердца.

– Мама! – сказала она мечтательно, – наверное, я должна была родиться чайкой!

– Ну что ты, милая! – засмеялась ворона Дарья, как и все мы, ты – ворона, но ты – наша красавица, и мы тебя очень любим!

Нет, быть просто вороной Клотильду не устраивало! Рано утром, когда все ещё спали, она расправила крылышки и полетела к синему морю. По дороге она пела:

Ничего, что лишь вчера

Научилась я летать,

На лету и комара

Я легко могу поймать!

Надоело на сосне

быть простой вороной мне,

К морю синему лечу,

Белой чайкой стать хочу!

И вот она увидела море, бескрайнее и прекрасное! В рассветных лучах солнца оно всё переливалось и искрилось. Клотильду охватил восторг.

– Какая крра-сота! – прокаркала она, – я не могу жить без мор-ря, и теперь точно знаю, что я – чайка!

Клотильда приземлилась на берегу и почти сразу увидела над морем трёх белых птиц.

– Чайки! – обрадовалась она, – и стала громко каркать, подзывая их к себе.

Одна из чаек первой услышала карканье Клотильды. Она спросила:

– Что это за шум на берегу?

Вторая, самая остроглазая, ответила:

– Какая-то маленькая ворона сидит и каркает во всё горло! Вот чудная! Что она тут потеряла?

Две подруги рассмеялись, а третья сказала:

– Что это вы? Может быть, ворона зовёт нас? Давайте, полетим к ней, и спросим, почему она каркает. А вдруг, ей нужна наша помощь!

И три чайки полетели к берегу, где сидела Клотильда.

– Привет! Что ты тут делаешь? – ласково спросила третья подруга.

– Я поняла, что хочу быть чайкой! – робко призналась маленькая ворона, на неё вдруг напало смущение. – У меня ведь такое необыкновенное имя – Клотильда! У ворон не бывает таких имён. Такие имена бывают, наверное, только у прекрасных чаек!

– А меня зовут Соня, – представилась третья чайка, – а моих подруг – Нина и Аня.

Клотильда совсем растерялась. Она не ожидала услышать такие простые имена.

– Нина у нас имеет самый чуткий слух, – продолжила Соня, – она различает все звуки, это она первая услышала тебя. А у Ани самое острое зрение. Она первая тебя увидела. А у меня нет никаких талантов, – Соня мило улыбнулась:

– Так ты хочешь быть чайкой?

Клотильда с надеждой посмотрела на Соню.

– Но, она же самая обыкновенная чёрная ворона! – засмеялась Нина.

– Ничего! – ответила Соня, – а мы её перекрасим! Только вот где мы найдём белую краску?

– Когда я летала вдоль берега, – сказала Аня, – то видела, что в одном из пляжных домиков люди делают ремонт. На крыльце этого домика стоит баночка с побелкой. Полетели туда, я вам покажу!

Вскоре Клотильда была белее снега. Она извалялась в побелке, которую чайки разлили на крылечке, перевернув баночку. А Соня докрасила своими крылышками всю оставшуюся черноту.

– Ну вот, теперь ты настоящая чайка! Давай, полетаем с нами над морем! – предложили Клотильде новые подруги.

Все вместе, с весёлыми криками они стали резвиться и гоняться друг за другом. Маленькой вороне никогда не было так весело! Вдали гудели белые корабли, а свежий морской воздух ударял в голову. Клотильду переполняло ощущение счастья.

Но через некоторое время Нина сказала:

– Ну, всё, я проголодалась, а вы? Клотильда, давай нырять с нами за рыбой!

– Я не хочу есть! – Клотильда отвернулась.

– Странно! – удивилась Аня.

И лишь только Соня поняла, в чём дело.

– Лети на берег, и подожди меня там! – сказала она новой подруге. – Ты ведь ещё пока не научилась нырять! А я принесу рыбу для нас двоих.

– Спасибо тебе! – ответила Клотильда, и полетела к берегу.

Через некоторое время прилетела Соня, и они вместе перекусили.

– Но ведь меня же засмеют другие чайки, если я не смогу сама ловить рыбу! – поделилась Клотильда своими переживаниями с Соней.

– Не переживай! – ответила чайка, – ты будешь моей лучшей подругой, и я не дам тебя в обиду! Может быть, со временем, ты и научишься нырять, а пока я буду ловить рыбу на двоих. Мне ни капельки не сложно!

В следующий раз, когда Соня ныряла за рыбой, а Клотильда ждала её на берегу, внимание вороны привлёк краб, наполовину высунувшийся из воды.

– Ну вот, наконец-то, и я принесу добычу! – обрадовалась Клотильда.

Она погналась за крабом, но он скрылся в воде. Через некоторое время он снова появился. Ему было скучно, и он решил поиграть с вороной. Долгое время Клотильда пыталась поймать краба, но он каждый раз прятался в воду. Клотильда выбилась из сил.

– Куда тебе, вороне, меня поймать! – наконец сказал краб, – ты ведь воды боишься!

– Я не ворона, я – чайка! – возмутилась Клотильда, – не видишь что ли, я же белая!

– Ну да, глупая белая ворона! – засмеялся краб.

– Сейчас я покажу тебе, что я – чайка, а твоё место – у меня в животе! – рассердилась Клотильда и бросилась к крабу. Краб скрылся в воде, и ворона отважно нырнула в волну. Она нахлебалась солёной воды и, скорее всего, утонула бы, но на помощь ей подоспела Соня вместе со своими подругами.

Чайки вынесли Клотильду на берег, и скоро ворона пришла в себя. Она была снова чёрная! Вся побелка смылась.

– Зачем же ты ныряла? – спросила бедняжку Аня.

– Я хотела стать настоящей чайкой! – грустно ответила Клотильда.

– Не переживай, мы снова тебя покрасим, найдём более стойкую краску! – стала успокаивать подругу Соня.

– Не надо! – вздохнула Клотильда, – лучше я останусь вороной!

Она вдруг вспомнила свой старый парк, свою заботливую маму, братьев, сестёр и деда Макара.

– Я очень соскучилась по своим родным, и мама, наверное, переживает из-за меня! – сказала Клотильда чайкам.

– Тогда тебе надо домой! – ответила Соня. Но я буду так скучать по тебе! Ты ведь такая весёлая, отважная, и необыкновенная ворона!

– Какая же я необыкновенная? – удивилась Клотильда.

– Конечно, необыкновенная! Ты ведь смогла подружиться с чайками! – улыбнулась Соня, – обещай, что снова прилетишь к нам в гости, и мы вместе полетаем и повеселимся!

– Я вам обещаю! – ответила Клотильда, – а ты, Соня, никогда больше не говори, что у тебя нет талантов! Ведь ты имеешь такое чуткое и доброе сердце! А это самый главный талант на свете! И даже такая глупая ворона, как я, это понимает!

Нина и Аня с любовью посмотрели на Соню, а потом на Клотильду:

– Глупая ворона не сказала бы таких умных слов! – улыбнулась Нина.

– Ты сказала то, о чём мы должны были догадаться сами! – поддержала её Аня.

– Спасибо вам за всё, а теперь мне пора! – Клотильда взмахнула крыльями и улетела в сторону старого парка.

– Счастливого пути, дорогая Клотильда! – кричали чайки ей вслед.

 

 

 

 

Лидия Гусева

ДЕВИЦА ВЕСНА

 

- Мама, скоро мы пойдём гулять? – Донимали медвежата медвидицу-маму в тёмной берлоге.

- Подождите немного. Сама хочу на свет белый. Все запасы давно уже кончились, а снег всё идёт и идёт.

- А что такое снег? – Не унимались дети.

- Снег – это зима. А вот, когда придёт весна, тогда и выйдем на прогулку.

Подросших медвежат это не устраивало. Места мало, тёмно, молока у мамы не осталось. Особенно проявлял инициативу старший сынок: «Что же такое Весна? Как она выглядит? Наверно, это когда места много, светло, тёпло и поесть можно вволю». Другие братик с сестрёнкой были более послушными. Они довольствовались только теплом маминой шубы. Но наш любопытный не мог преодолеть тягу к знаниям, а в первую очередь, он хотел помочь своей семье.

Однажды, когда мама-медведиха опять погрузилась в дремотный сон, он начал потихоньку откапываться из зимнего жилища. Медвежонок очень хотел найти Весну, где много воздуха, тепла и еды. Вдруг, его глаза зарезало от обилия света, белого-пребелого. Маленький узник оказался наружи, в лесу. Он покружился вокруг себя, осматривая всё в 3-D.

- Ну и дела?! – Какой же он маленький по сравнению с пространством и высокими деревьями. – Значит, это и есть зима, мама говорила, что много белого снега.

Вдруг, недалеко от него, зашевелился сугроб, приподнялся, а потом провалился. Что за чудо в такой безмолвной тишине? А через минуту показался чёрный носик и маленькие бусинки-глаза.

- Ты кто? – Удивлённо спросил медвежонок.

- Я – ёжик, звать Серёжик. А ты что за зверь? – Задал вопрос маленький, но серьёзный ёжик.

- А я мишка – Торопышка. Я тороплюсь Весну искать. Пошли со мной!

- Так и я хотел. Не вытерпел. Мама столько рассказывала про неё. А Весны всё нет и нет.

Маленькие друзья, взявшись за руки, направились вглубь леса. Снег проваливался под их лапками, но они шли уверенно и весело. Ими двигало чувство подвига и помощи другим. На их пути повстречался зайчишка.

- Ты не Весна случайно? – Спросили они незнакомца.

- Нет, я – заяц-Опасаец. А вы что раньше времени носы свои показали?

- Мы Весну ищем, не знаешь, где она прячется? – Спросили друзья.

- Нет, не знаю, сам её жду. По всем приметам должна придти. Мало того, что я всю зиму только и бегал, только и прыгал, заметая свои следы от охотников. А на следующий день опять всё повторяется, новый снег, и мои свежие следы. Уж, как я их путаю, и туда, и сюда, и влево, и вправо, - не переставал жаловаться зайчишка, - а сейчас вот и шубка начала сереть. Меня ещё заметней на снегу видно.

- Не горюй, заяц-Опасаец, мы обязательно найдём Весну, и ты сможешь, наконец, отдохнуть и выспаться, - заверили бедного зайчишку Торопышка с Серёжиком.

- Видишь, зайчикам ещё больше нужна весна. Мы-то в берлоге да норке прятались, - сказал медвежонок другу. – Друзья с большой уверенностью двинулись дальше в путь, надеясь, что помогут не только себе.

Вдруг они услышали голос:

- Куда это вы направляетесь, маленькие авантюристы?

Малыши задрали свои головы и увидели в дупле дерева белку.

- А вы не знаете случайно, где Весна прячется? – Они ответили вопросом на вопрос.

- О, сама её жду, все запасы орешков и желудей кончились. Детки капризничают. – Тут же из дупла появились четыре мордочки смешных бельчат, которые начали шуметь и перебивать друг дружку: «Найдите нам весну! Принесите нам весну! Нам весна нужна!»

- Обязательно найдём! – Заверили и беличье семейство ёжик с медвежонком.

Идут они, идут, песни поют, чтобы согреться. Внезапно их мелодию остановил грубый и громкий аккорд.

- Каррр! Это что такие маленькие в лесу делают? – Чёрная ворона слетела с ветки и приземлилась перед ними.

- Мы, тётенька, Весну ищем. Не знаешь, где она прячется? – С почтением, и немного испугавшись, спросили смельчаки.

- Ясное дело где, на юге. Весны они захотели, понимаешь ли. Что, и в берлогах запасов не осталось, выползли, - насмехалась ворона, - а я говорю вам, в городе надо жить, в го-ро-де! Там-то море пищи, в каждом дворе контейнеры с пухтами стоят.

- Но мы не только из-за еды, нам тепла и света хочется, а вот зайчишки уже устали бегать по каждодневному снегу.

- Ах, вы ещё и романтики?! Ну-ну, прямо, как гуси-лебеди. Помешаны они на вечной весне, всё летают за ней туда-сюда, сюда-туда.

- Так, где же юг? – Нетерпеливо спросили путешественники, устав слушать сварливую тётю Ворону.

Она подняла крыло и указала им путь, по которому и направились друзья. Вскоре они вышли на опушку и увидели яркое-преяркое солнышко!

- Это и есть Солнце! – В унисон восторженно произнесли ёжик с мишуткой, сравнивая небесное светило с мамиными описаниями.

- Солнышко, ты такое тёплое и яркое, может, ты и есть Весна? – Спросил Серёжик.

Солнце засмеялось и ответило малышам:

- Нет, я не Весна. Я… её помощница!»

- А где же тогда Весна прячется?  - Спросил грустно Торопышка.

- Весна в земле-матушке прячется. А я далеко. Я на небе.

- А ты не поможешь нам найти её в нашем тёмном лесу? – Попросили Солнышко ёжик с медвежонком.

- Конечно! Показывайте путь!

Малыши очень обрадовались и вприпрыжку побежали обратно в родной лес. А Солнышко не отставало. Иной раз и обгоняло их, то исчезало на минуточку за деревьями, то снова выпрыгивало. Как им было весело бежать втроём! Под вечер Солнце совсем разгорячилось, стало пурпурным: «Ну, всё, ребятки, я устала, пора спать. И вам тоже надо отдохнуть. Встретимся завтра!»

Медвежонок с ёжиком вырыли небольшую уютную норку в снегу и спали, как убитые. На следующее утро всё повторилось. Они опять вприпрыжку и с песенками бежали с Солнышком к своим родным, не замечая, что становилось всё теплее, появлялись проталинки с прошлогодней зелёной травой. Для зверят это было море неизвестных запахов и неизведанных чудес. Когда до дома было совсем недалеко, друзья увидели нежные цветочки, белые, как снег.

- Давай нарвём мамам, чтобы они не сердились на нас. – Предложил Торопышка Серёжику.

Так они и появились перед своими домами с букетиками в лапках. Ещё издали друзья увидели своих сестричек и братиков, которые резвились на зелёной полянке, а вокруг звенели ручьи, и весело щебетали птички. Только медведица с ежихой понуро сидели на брёвнышке, вспоминая своих старшеньких.

- Мама! – Закричал медвежонок.

- Мамочка! – Подхватил ежонок, - а мы Весну привели! Смотрите, Весна пришла с нами.

- Ах, вы негодники, вы где были? – Вскричала одна.

- Вы где пропадали больше месяца?! Разве так можно, мы все глаза просмотрели. – Подхватила другая.

Торопышка с Серёжиком получили по родительскому шлепку, а потом мамочки расплакались и начали обнимать их.

- Мы за Весной ходили. Хотели сделать всем вам приятно.

- За весной не ходят. Весну ждут. Она сама приходит! – Назидательно говорили мамы.

- Разве это так? Она сама приходит? – Переспросили огорчённо малыши у Солнышка.

- Что вы, ребятки?! – Улыбнулось и подмигнуло главное светило, - Весна, как и Девица-Красна, любит, чтобы её не только ждали, но ещё и бегали за ней!

 

 

 Ирина Рослова

ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА

 

 Мама! Вы мне на восьмое марта подарите, знаете что?

– Не знаем! Что?

– Волшебную палочку! – объявила Маша с видом человека, который очень долго думал, и принял, наконец-таки, правильное решение.

– Ух, ты! – восхитилась мама.

А потом, поразмышляв немного, забеспокоилась:

– Что-то я в магазинах волшебной палочки не видела! А делать я её пока что не умею! Я умею…

Мама потянулась на полочку, расположенную над кухонным чайником и достала оттуда пухлую синюю книжечку для записи рецептов.

Начала листать и зачитывать названия, с трудом разбирая свои каракули:

– Волшебное зелье для быстрого роста, молочный коктейль для хорошего поведения, леденцы для ума…

– Ма-а-ам! – остановила маму Маша.

– Что?! – растерянно взглянула мама на дочь.

– Волшебная палочка это – НЕ ЕДА!

– Ой! Точно! – хлопнула мама себя по лбу, хихикнула, и тотчас же достала откуда-то другую книжечку. Поменьше.

И опять начала листать:

– Крылья простые тренировочные, уши всеслыши, мешочек для молочного зуба по обмену с зубной феей, тапочки-игрушкиубирапочки, волшебный сундучок для заколочек и резиночек…

– А я вот - видела! – снова перебила Маша маму.

– Что видела?! – оторвалась мама от чтения.

– В магазинах! – пояснила Маша охотно. И, заметив мамин растерянный вид, добавила, – палочку видела. Волшебную!

– Да ты что?! – мама сделала большие глаза, почти как у совы. – И, в каких же это?! – спросила она громким шёпотом.

– Понятно, в каких, – не задумываясь, ответила Маша. – В тех, где есть феи!

– А-а-а-а! Это – в игрушечных, что ли?! – протянула мама разочарованно.

– Да нет же, мама! В игрушечных, феи – ненастоящие! – Маша объясняла маме терпеливо, как маленькой. – А настоящие феи живут в цветах! - пожала плечами Маша и пошла чистить зубы.

Когда Маша легла спать, мама побежала в цветочный магазин.

Там она озабоченно спросила:

– У вас есть цветы с феями?

– Ну, конечно же! У нас есть цветы! – согласно кивнула цветочница в розовом халате.

– Ну, конечно же! У нас есть феи! – подхватила другая цветочница. В голубом.

– Ура! - обрадовалась мама, – можно мне немножко фей? Буквально – одну? Мне с ней, собственно, – переговорить надо.

- Ну, это уж - нет. - Насупилась цветочница в розовом.

- Мы тут цветы продаем, а не переговоры с феями устраиваем! – нахмурилась та, что в голубом.

- Тогда мне - цветов, пожалуйста! - вздохнула мама, - самых пышных, чтобы наверняка с феями.

Папа пришёл домой и удивился:

- Почему у нас дома эти цветы и такая грустная мама?!

- Да вот, - пожаловалась мама, кивнув в сторону букета пионов, торчащего из её любимой синей вазы, - такие пышные цветы, а ни одной феи!

- Ни одной!? – не согласился поверить папа.

- Да! - печально подтвердила мама. - Ни одной! Даже самой маленькой!

Сначала, когда Маша проснулась утром, она решила, что так и заснула вчера в цветочном магазине.

– Неужели меня мама здесь забыла?! – огорчилась она, разглядывая разноцветные розочки, тюльпаны, нарциссы и всякие прочие цветы, названий которых Маша не знала.

– Но зачем она принесла сюда мою кровать?! – ещё больше удивилась она и, чтобы поскорее во всём разобраться, громко закричала «Ма-а-а-а-амочки! Помоги-и-ите!»

Почти сразу из цветов высунулись испуганные лица мамы и папы.

– Что случилось, Маша!? – закричала мама взволнованным голосом.

– В цветах были ещё и крокодилы?! – озабоченно поинтересовался папа.

А Маша сочувственно посмотрела на папу и пожала плечами, мол, «извини, пап, – крокодилов нет».

Понятно ведь, что цветы с крокодилами, это гораздо интересней, чем просто цветы.

Мамы в таких вопросах – не очень, а вот папы – хорошо разбираются.

– Мамочка! Папочка! У меня тут везде цветы! – пожаловалась Маша.

– Так это же тебе от папы! – обрадовалась мама, что Машу не покусали крокодилы.

– С праздником весны тебя, Машенька! – улыбнулся папа и даже виду не показал, что он расстроен из-за крокодилов.

– Спасибо, папочка! – поблагодарила вежливая и воспитанная Маша.

А потом всё-таки не удержалась и спросила:

– А… А зачем мне столько цветов?

И, действительно, цветы были повсюду: на полу, на полке, подоконнике и даже на шкафу.

Маша разглядела, наконец, понемногу свою комнату под цветами.

– Понятно зачем! – как всегда уверенно заявил папа, – Чтобы ты в них фею нашла! И попросила у неё волшебную палочку.

– Понимаешь, – взялась объяснить всё мама, – цветочницы сказали, что у них есть феи, но они не знают точно, в каком цветке! Вот папа и придумал купить все цветы. Теперь-то феи точно живут у нас!

– Вот это да! – поразилась Маша. – Это просто супер! – добавила она и залезла в самую гущу цветов.

Вот уже два часа мама с папой сидели за столом и ждали. Завтрак остыл, а Маша из комнаты так и не выходила.

– А может, и нету там никакой феи?! – волновалась мама, в очередной раз включая чайник.

– Да брось ты! Есть, конечно! Как без феи-то?! – легкомысленно успокаивал её папа. – Может нам всё же перекусить? Хотя бы чаю? А то чего он зазря пропадает?

– Чаю это можно, – согласилась мама. – Как без чая-то.

Тут вышла Маша и, с очень озабоченным видом выглядывая из-за охапки цветов, сказала.

– Мама, папа! Давайте скорее завтракать! У нас столько дел! Сегодня же, понимаете, – восьмое марта! Надо же всех поздравить! Бабушек, учительницу, соседок – тётю Нюру, и тёту Олю, Светку с Викой, Ирину Константиновну, Машу, Наталью Андреевну… В общем – я всех записала. Мама! А эти самые красивые тюльпаны – тебе! – Маша протянула маме охапку ароматных и свежих тюльпанов цвета любимой Машиной земляничной карамели.

– А ты что, – нашла уже палочку?! – поинтересовался папа.

– Ну, конечно же, папочка! Я уже всё нашла! – тараторила Маша, с большим аппетитом уплетая холодный омлет. – Понимаешь, я нашла фею. Там, вообще-то много было фей, но то они вредничали, то они жадничали и…

А потом я нашла Люшу. Люша – малышка! Представляете! Такая очень маленькая и симпатичная феечка! И мы с ней подружились.

А потом оказалось, что мы её спасли! Представляете?!

Маша с видом самого счастливого победителя на свете оглядела папу и маму.

– Кто мы, Машенька? И от кого спасли!? – вежливо поинтересовалась мама с неприлично набитым ртом. Признаться, она тоже очень проголодалась.

– Мы это – вы и я! Понимаете! Люша – это фея Азалии. Она должна жить в таком цветке. А в том цветочном магазине не было никакой Азалии! Там были всякие другие цветы. А Азалии – не было! Даже самой маленькой!

И вот – все над ней смеялись и говорили, что никакой приличной феи из неё не вырастет. Азалии-то у неё – нету! Понимаете?! – Маша оглядела родителей, чтобы выяснить, понимают они, на самом деле, или нет.

Папа явно не понимал. А вот мама всё поняла! Потому что она сказала:

– Понимаем, конечно! Ведь у тебя на подоконнике как раз и растёт фиолетовая Азалия!

– Понимаем! – с уверенным видом закивал папа, который тоже всё теперь понял.

– Погоди, а как же палочка? – напомнила Маше мама.

– Какая палочка? – не поняла Маша.

– Волшебная! – подсказал папа.

– А! Волшебная! – вспомнила Маша. – У Люши есть маленькая палочка. Она ведь сама – малышка, вот и палочка у неё – малышка. Только феи не могут отдавать свои палочки. Их за это очень и очень ругают мамы-феи.

– Это что же это получается, что папа напрасно все эти цветы покупал?! – заволновалась мама.

– Что ты! Мамочка! – выпучила глаза Маша. – Да мне и не нужна вообще эта палочка!

– Как это – не нужна?! – удивился папа и подозрительно посмотрел на маму.

– Но, она сама мне говорила… – начала оправдываться мама.

– Да разве нужна волшебная палочка ребёнку, у которого есть волшебный папа, волшебная мама да ещё и маленькая подружка Люша в фиолетовой Азалии?! – счастливо улыбнулась Маша и обняла крепко-крепко папу одной рукой, а маму другой.

– Ой! Действительно! И как это я сразу не догадалась!? – удивилась мама.

Весь день Маша и родители поздравляли всех родственниц, подруг, учителей и знакомых цветами. Кому-то доставались прекрасные розы, кому-то – лилии, девочкам – тюльпаны и ромашки.

Получив цветы, все немного удивлялись. Но больше всего они радовались. И от этого радостней становилось и Маше, и папе, и маме.

Потому домой они пришли очень уставшие, но больше всего – счастливые.

– Замечательный сегодня праздник получился! – заметил папа и посмотрел на своих любимых женщин маму и Машеньку.

– Да! Просто здоровский! – согласилась Маша.

– Самый лучший день! – подтвердила мама.

А в Машиной комнате на подоконнике в фиолетовом цветке Азалии мирно посапывала малышка фея по имени Люша. Рядом с ней лежала крохотная волшебная палочка.

И, хотя Люша была совсем ещё маленькой феечкой, присмотревшись, можно было заметить, что она во сне улыбается тому, что её посчастливилось вдруг, а может быть вовсе и не вдруг, попасть в такую волшебную семью к Маше, к папе и к маме.

 

 

 

Елена Овсянникова

БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ СЕДЬМОГО КЛАССА

 

       В седьмом классе нам с Леркой уже надоело влюбляться парой и следить за мальчишками – объектами нашей «любви». Майн Рид, романы которого я читала запоем, замечательно описывал романтическую и красивую любовь со спасением любимых в самых невероятных ситуациях, с мужественной борьбой с коварными соперниками и, конечно, со счастливым концом. В конце романа злодеи были наказаны, а многострадальные влюбленные, наконец могли признаться друг другу в любви и соединиться навеки.

Как я мечтала о такой любви! Но повезло не мне, а моей соседке по двору Галке Пилярской - этой воображале с выпуклыми рыбьими глазами и курносым носом.

В неё влюбился Борька Волосенко из соседнего двора, и они стали дружить. Каждый раз, когда мы с Леркой ходили гулять на набережную к морю, мы встречали там Галку и Борьку, неспешно, размеренной походкой идущих по набережной. И, представляете, Борька держал эту выскочку за руку! Они шли на фоне заката, никого не замечая вокруг…

Ну, почему это произошло с Галкой, а не со мной? С Галкой, которая, конечно же, не читала Майн Рида, как я! Пусть бы это я шла за руку с высоким, широкоплечим Борькой из двадцать второй школы, и мы вместе смотрели бы на закат, никого не замечая вокруг!

Дело дошло до того, что я чуть было не влюбилась в Борьку, так хорошо он смотрелся в роли влюбленного!  Но я понимала, что влюбляться в него бесполезно: с Галкой они были неразлучны.

Две школы находились недалеко друг от друга: двадцать вторая – обычная школа и моя  – «английская». Их разделял большой Верещагинский мост над долиной горной речушки Верещагинки.

Каждое утро я шла через этот мост в свою школу, а навстречу мне шли ребята с другой стороны в двадцать вторую, которая находилась на стороне, где я жила.

Идти каждый день по длинному мосту было скучно, и я незаметно разглядывала мальчишек, идущих мне навстречу.

Он всегда шёл один, высокий светловолосый мальчик, с чёлкой, спадающей ему на глаза, и поравнявшись со мной обычно отводил глаза в сторону.

«А он симпатичный,-  однажды подумалось мне, - интересно, замечает он меня, или нет?»

Так началась моя первая большая любовь. Теперь длинный Верещагинский мост стал для меня чудесным местом, куда я спешила каждое утро, чтобы встретить Его по дороге в школу. Встречаясь с Ним на мосту, я вспыхивала румянцем и опускала голову, и не могла понять, смотрит Он на меня, или нет. Каждый день я давала себе слово, что прямо посмотрю Ему в глаза, но снова и снова пугалась при встрече и, как мышь, прошмыгивала мимо.

Конечно, долго я молчать не могла и рассказала о своей любви Лерке.

- Я даже не знаю, как его зовут, представляешь? А думаю и думаю о нем, я и не знала, что так бывает, -рассказывала я.

- А хочешь я узнаю тебе про него? – предложила Лерка. - В моем доме все из двадцать второй школы, кто-нибудь наверняка его знает.

 -Ой, лучше не надо,- испугалась я, - вдруг они ему передадут, что кто-то им интересуется!

- Ладно, не хочешь, как хочешь,- согласилась Лерка,- мучайся дальше.

Но долго мучиться мне не пришлось: в нашей городской газете напечатали заметку о соревнованиях школьников по легкой атлетике, и в этой заметке была фотография чемпиона города по бегу.

Я чуть в обморок не упала! Это был Он! И теперь я знала, что его зовут Олег Озерцов.

Какое имя красивое! Я ходила и как зачарованная повторяла: Олег Озерцов, Олег Озерцов, прямо музыка какая-то, а не имя! Да ещё и чемпион города! Это покруче влюблённого Борьки Волосенко! Только вот, как мне простой девчонке с ним познакомиться?

Как всегда, на помощь пришла Лерка.

- Я нашла в справочнике его телефон! – заявила она мне на школьной перемене, - ты можешь ему позвонить.

- Я? – у меня от волнения аж голос охрип, - я не смогу, у меня же голос начинает дрожать только при мысли о звонке.

- А хочешь, я за тебя позвоню? Он же голоса твоего всё равно не знает. А у меня голос не задрожит, я же не влюблена. А ты будешь рядом и всё узнаешь.

- Ну, ладно, давай попробуем. Только, что ты ему скажешь?

-Скажу, что по ошибке попала на его номер.

- Тогда он просто трубку повесит…

- Ну, поздравлю его с победой на соревнованиях.

- А потом что?

- А потом суп с котом, откуда я знаю? Давай решай, звонить или нет? -разозлилась Лерка.

- Ладно, звони, решено.

Это были те времена, когда сотовых телефонов ещё не было. Зато были телефоны автоматы. Поэтому можно было звонить, не боясь, что узнают, кто ты и откуда звонишь.

После школы мы, погуляв немного, отправились к телефону автомату звонить Олегу.

Что Лерка говорила Олегу, когда набрала его номер, я не помню. Меня так трясло от волнения, что я не слышала и половины разговора. А беседа была долгой. Вот есть такие люди, которые имеют дар заинтересовывать любого человека, оставаясь для него загадкой. Они не говорят ничего ни умного, ни особо интересного, но их «да», «возможно», «так сказать» звучат так многозначительно, что у собеседника складывается впечатление, что с ним говорит загадочный и интересный человек. Именно так и разговаривала Лерка, а я при всём желании понять, о чём они говорят с Олегом, слышала только Леркины «Да так, наверное, может быть, расскажи что-нибудь интересненькое».

- Дай я послушаю, - я несколько раз пыталась взять у Лерки трубку, но она только отмахивалась, мол, тише, не мешай.

Она болтала с Олегом целых пятнадцать минут! А я стояла рядом и тихо завидовала. Вот же я дура! Если бы я сама решилась позвонить, то тогда бы именно я говорила с Ним целых пятнадцать минут! А теперь я никогда ему не позвоню, потому что он запомнил Леркин голос, а не мой! И потом, у меня нашлось бы гораздо больше слов для разговора, чем Леркины «да так».

- Лерка, ну что, о чём он говорил? – стала расспрашивать я её, когда она наконец повесила трубку.

-Да так, пытался выяснить, кто я, фу, вернее, кто ты такая, а я не сказала,- ответила Лерка.

- Целых пятнадцать минут? – удивилась я.

- Ну нет, не совсем, рассказывал ещё про свою атлетику, скукотища в общем,- зевнув, ответила Лерка.

- А мне бы было интересно, - вздохнула я.

- Ну, ещё мы договорились, что я, тьфу, ты ещё ему позвонишь!

- А как я ему теперь позвоню, если он думает, что ты это я? Он же голос твой запомнил!

- Ой, и правда! Придётся снова мне ему звонить,- вздохнула Лерка.

- А когда звонить, вы договорились?

- Он сказал завтра, а давай завтра не позвоним, а позвоним послезавтра, чтобы он ждал?

-Ага, - согласилась я, хотя знала, что ждать-то больше придётся мне я, а не Ему.

Ладно, пусть будет послезавтра, Лерка ведь не влюблена, и ей со стороны виднее, как лучше.

Так продолжалось две недели. Лерка звонила Олегу, и они по полчаса разговаривали по телефону, вернее, Лерка всё повторяла свои «да так», «возможно», «наверное» и загадочно молчала, а о чем говорил Олег, она рассказывала мало и неохотно. Правда, один раз мне удалось послушать, как он читал свои любимые стихи Есенина. Эх, я бы тоже могла ему прочесть свои любимые стихи Блока или Бернса, а вот Лерка не любила стихов.

Но в конце второй недели в очередной раз поговорив с Олегом, она мне гордо заявила:

- Ну всё, я свое дело сделала, он назначил мне, тьфу, тебе свидание!

У меня ёкнуло сердце!

- Свидание!? Где?

- В читальном зале Пушкинской библиотеки в 7 вечера в субботу,- отчеканила Лерка.

- Как ты думаешь, мне пойти?

-Здрассте, а для чего я старалась, интересно? Она ещё думает, конечно, иди!

И я пошла. Целый день в субботу я не находила себе места от волнения. Я критически рассматривала себя в зеркало: то волосы не ложились волнами, как обычно, а торчали во все стороны, то вдруг обнаружила  прыщик ,ни с того, ни с сего выскочивший на лбу, то не могла придумать, что надеть… И день тянулся долго, как резиновый, и я временами решала никуда не ходить, а потом уговаривала себя не бояться.

Но в половине седьмого, я все-таки вышла из дома и поспешила в библиотеку.

Постояв для приличия у дверей до пяти минут восьмого, я решительно вошла в читальный зал. Прошла к библиотекарю и, заказав книгу, села в уголок, из которого был хорошо виден весь читальный зал.

Олега в зале не было!

Я внимательно оглядела зал: в одном углу сидела бабушка пенсионерка, в другом - взрослый парень, обложившийся книгами, что-то усердно писал, у окна спиной ко мне сидел мальчик, чем-то смахивающий на Олега, но совершенно лысый, мне издалека были видны его розовые оттопыренные уши, а лица было не разглядеть в мутном отражении на стекле.

Ну, вот, Он не пришёл! Зачем же было назначать тогда свидание? Может быть он пошутил, а глупая Лерка не поняла шутки?

Я для приличия просидела ещё полчаса, затем вернула книгу и ушла.

Я шла по улице среди зелени, освещенной весёлыми фонариками, и не могла понять, мне грустно или стало легче от того, что Олег не пришёл?

Я зашла домой к Лерке и всё рассказала.

- Вот оно что! – возмутилась Лерка. -Пошли ему звонить.

- А может, не стоит? – засомневалась я.

-Нет, пошли, я ему позвоню!

Через минуту разговора, Лерка повесила трубку.

- Ну, ты даёшь,- сказала она возмущённо,- человек прождал тебя два часа, а ты не подошла к нему!

- Как? Его же там не было!

-Был. Он сидел у окна и наблюдал в отражение на стекле за всеми входящими девочками. Просто он постригся перед свиданием. А ты его, дурочка, не узнала!

- А он догадался, что это я приходила в библиотеку?

- Не знаю, разбирайся с ним сама. Мне уже надоело и, вообще, пошли домой, я есть хочу.

Больше мы Олегу не звонили. А я, завидев его издалека, перебегала на другую сторону дороги, чтобы с ним не встретиться. Стыдно было, что я оказалась такой дурочкой во всём, что касается любви.