День защитника Отечества

 

23 февраля

Это праздник всех тех, кто защищал, защищает и готов защищать Отечество - День настоящих мужчин, защитников в самом широком смысле этого слова.

 Среди традиций праздника — чествование ветеранов, возложение цветов к памятным местам, проведение праздничных концертов и мероприятий, организация салютов во многих городах.

Детские писатели МТО ДА тоже приготовили в этот день подарок всем защитникам нашей Родины. В этой подборке разные рассказы: для малышей и для ребят постарше. Надеемся, они порадуют всех наших читателей.

 

Галина Степанова

ВОЙНА ВОЙНОЙ, А КАШКА СТЫНЕТ

Пятилетний Вадюшка соорудил себе «домик» из старых покрывал, натащил туда игрушек, сидит на траве, мирно играет ребёнок. Вдруг распахивается калитка и во двор вбегает сосед Колька. Ему десять лет. Несмотря на жару, он одет в камуфляжную форму, увешан автоматами, пистолетами, связками гранат, на груди тяжеленный бинокль, кажется, настоящий.

– Это у тебя, что? Домик? - заглядывает он под покрывашку. - Ладно, это будет наш штаб, нет, это будет база. Ты что делаешь? Кашу варишь? Вари! Я тебе приказываю! Я один раз ел армейскую кашу из котла, на Дне города, очень вкусно. Вари! Я буду воевать, а ты вари кашу! И убери отсюда этих зайчиков и белочек! Война!

У Вадика рот до ушей, доволен ребёнок – его в игру взяли. Варит «армейскую кашу» в кукольной посудке: вода из бочки, песок из песочницы, малина с куста, ну ещё укропа, петрушки с грядки нащипал, добавил. Витамины. Сидит, щепочкой в кастрюльке помешивает. А Колька носится по участку, вопит, стреляет, гранаты бросает. Весь красный, мокрый. Жалко вояку, наливаю ему чашку воды.

– Коля, иди попей водички!

Колька подбегает, торопливо пьёт.

 – А у тебя какое воинское звание? – интересуюсь я.

– Я главнокомандующий!– с гордостью отвечает Колька, бросается на землю и уползает по-пластунски под яблоню.

Тут из домика, нет, из штаба или «из базы» вылезает наш кашевар, в трусиках, в панамке, с маленькой кастрюлькой в руках.

 – Главнокомандующииий! – зовёт он ласково. – Всё готово! Идите кашку кушать! Кушать и… спать!

Возмущённый Главнокомандующий Колька подбегает к ребёнку, сверкает глазами:

– Ты что!!! Какая кашка! Какой «Спать»! Я воюю! Война!

– Ну и что же, что война, – спокойно говорит Вадюшка, – садитесь кушать, а то кашка остынет…. 

 

Галина Стеценко

ЛУЧШИЙ ВЫСТРЕЛ

Дима с наушниками на шее заглянул в комнату дедушки и остановился у двери.

– Проходи-проходи, – Виктор Васильевич сразу отложил газету. Улыбаясь через очки прищуренными глазами, с привычным задором пригласил внука, – что остановился в нерешительности?

Внук, покачивая головой с заглаженными вверх волосами в форме петушиного гребешка, прошёл и сел на диван рядом с дедушкой. Взгляд его игриво прыгал по сторонам.

– Дед, скажи, почему ты стал военным? Сейчас многие стараются откосить от армии. Как тебе взбрело в голову поступить в военное училище? Так было модно в ваше время?

– Нет, не потому…– Виктор Васильевич, полковник авиации в отставке, пригладил облысевшую голову и пристально посмотрел в беззаботные, как безоблачное небо, глаза внука. Лицо его сделалось серьёзным, а морщинистые складки, казалось, стали более глубокими. – В те годы, когда я учился, не было компьютеров. И бизнесу нас не учили. Но я всё равно выбрал бы профессию военного. – Задумался, будто пытался измерить расстояние прожитых лет и подробно вспомнить всю свою жизнь.

– А почему? – И, не дожидаясь ответа, внук продолжил. – Только не говори мне, пожалуйста, о патриотизме, о любви к Родине и желании её защищать. Лучше скажи, что в детстве любил в «стрелялки» играть и не наигрался…

– Любил, как и все мальчишки с нашей округи. Да и сейчас ребятишки на детской площадке бегают с автоматами и пистолетами. Только у них они – купленные в магазине, а мы сами делали, из дерева. В детстве я ещё любил рисовать танки и делать самолетики. В младших классах из листка бумаги выходили простые самолетики и примитивные рисунки. Но с каждым годом рисование получалось лучше и лучше, и танки становились похожими на настоящие. Потом я стал конструировать самолёты из картона – разные. Долго хранил их, целую коллекцию, пока ты не родился и не начал их ломать. Да ты не помнишь, мал ещё был.

– Не помню. Дедуля, ты, когда служил, наверное, много стрелял. И твои друзья на службе тоже стреляли. Расскажи, какой в твоей жизни был лучший выстрел?

– Лучший? – Дед опять задумался. Вытер платочком пот со лба. – Лучший на войне был.

– Хэ! На войне? Да ты шутишь! – Дима скорчил недоверчивую улыбку и вскочил с дивана. – Я знаю, что ты не воевал!

Виктор Васильевич не отрицал.

– Да, не воевал. Но мне кажется, что воевал… и что был в землянках, и в подбитых танках, и пробирался по минному полю… так на всю жизнь впитались в мою память рассказы мамы, родственников, соседей о войне. – Тихие слова выходили из глубины души его и звучали так уверенно и убедительно, что внук внимательно прислушался к ним. – И хотя далеко отодвинулось военное время, я до сих пор отчётливо вижу страшные бои. Слышу шум воздушных налётов, буханье орудий. Да, в войну я был ребёнком, но запомнил и крики, и взрывы. И как мы с мамой в окопы бежали. И как корку хлеба сосали с сёстрами по очереди. Ещё запомнил дуло пистолета, и как пристально оно на меня смотрело…

– Расскажи, – тихо попросил Дима и присел поближе к дедушке.

– Всю эту историю я сам подробно не запомнил. Её потом, после войны, мне мама рассказала, твоя прабабушка Акулина. И снится, и вспоминается мне этот случай до сих пор…

С первых дней войны отец, твой прадед Василий, ушёл на фронт. Мы тогда жили на Украине, в небольшом поселке. Помнишь наш дом? Когда прабабушка Акулина была жива, мы ездили к ней.

– Помню…

– Не знаю, ты обратил внимание или нет, в кирпичной кладке дома остались выбоины от пуль. Наш дом чудом уцелел от обстрелов и бомбёжек. В саду было девять глубоких воронок от бомб!

Фашисты рыскали по посёлку. Искали партизан и хватали в чем-либо заподозренных людей. Заглядывали в каждый дом. Не обошли и наш… Сначала мы услышали топот сапог во дворе. А потом – выстрелы! Лай нашей собаки. Много выстрелов. И настойчивый стук в дверь. В доме была мама и мы, трое детей: я шести лет и две сестры, Вера десяти лет, Лида – восьми.

– Это мои двоюродные бабушки. Помню их. И что дальше было?

– Мы все напугались. Прижались к маме. Окружили её, взявшись за руки, как дети обхватывают ствол дерева. Мама обняла нас, а потом пошла открывать. Не открыть было нельзя. Что угодно могли сделать: выбить дверь и окна, подорвать или сжечь дом. Мама вышла за порог, а мы все побежали за ней. Увидели сразу: двор устелен куриными перьями, а все наши куры истекают кровью, убитые. Около будки, вытянув ноги, лежала моя любимица – собака Шарик. Сестры тоже её любили и сразу расплакались. Я метнулся к ней, чтобы помочь ей подняться. Я тогда не понимал, что ей уже ничем не поможешь.

Немецкий солдат что-то недовольно крикнул мне на своём. Я испуганно остановился. Повернулся – на меня смотрело дуло пистолета. Я в ужасе замер, понимая, чем это может кончиться. Не сводил с дула глаз, боялся пошевелиться. Того страха мне хватило, чтобы навсегда запомнить этот случай. Мамочка, наша славная, добрая, она заслонила меня собой! И я уже не видел пистолет – я прятался за маминой длинной юбкой. Я не знал, как мне лучше поступить, выйти или оставаться прикрытым. Я боялся выйти. Сёстры тоже забежали за юбку, и мы сжались в один комочек.

А солдат ещё долго не опускал пистолет. Это была пытка для мамы. Мама, стянув с головы косынку, с мольбой смотрела ему в глаза. Молча кричала что есть духу: «Не убивай!», и не могла выговорить ни слова. Когда я вспоминаю этот случай, мне слышится голос мамы. И, кажется, что она кричит на весь мир: «Не убивайте! Никого и никогда не убивайте!»

Немецкий солдат, молодой, высокий, возможно, не успевший создать семью на своей родине, вынужденный на чужой земле держать в руках пистолет, смотрел в мамины глаза, молодой матери. Что он прочитал в них? Что понял в этот момент? Но пистолет опустил. Может, мама, всматриваясь в глубину его глаз, заставила вспомнить его о своей матери?

С тех пор, взрослея, я вспоминал, как мама защищала меня, а я прятался за её юбкой. Мне захотелось всегда защищать свою маму. Я сказал себе: «Я буду защитником своей матери и нашей Родины! И никак иначе». – Виктор Васильевич помолчал, заметил, каким серьёзным сделалось лицо внука. Положил свою тяжелую руку на его плечо и добавил, – а ты подумай хорошенько и решай сам, какой путь тебе избрать и кем быть на этом пути...

– Дед, а про лучший выстрел ты обещал.

– То и был лучший выстрел – тот, который не был сделан.

 

Александр Мецгер

ФОТОГРАФИЯ УХОДЯЩЕЙ ИСТОРИИ

Держу в руках старую, пожелтевшую фотографию и вновь, как в первый день нашей встречи, волнение теплом окутывает меня. С фотографии мне улыбается мужчина в крестьянской одежде. Я вспоминаю наши беседы, как будто это было вчера.
С первых же дней знакомства мы подружились с моим будущим тестем, Байдиком Василием Ивановичем, и я сразу же стал называть его отцом. Иногда он посмеивался надо мной:
- Надо же, никогда бы не подумал, что моим зятем будет немец. Кто бы сказал на фронте - обиделся б, на всю жизнь.

В последние годы жизни отец вечерами садился под вишенку и, закурив сигарету, вспоминал военные годы. Мы всей семьей рассаживались вокруг и слушали его рассказы. Раньше он не любил вспоминать о войне. А состарившись, захотел как будто выговориться. Один из его рассказов я и решил записать, в память о нем.

 

КОМУ ВАСЬКА, А КОМУ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ

 На войну Василия Байдика забрали, вероятнее всего, из-за наличия высшего образования. Хотя, какой из него солдат? Ростом, как говорят, от горшка два вершка, щуплый, да еще и косолапый, к тому же.

- Такого взрывной волной убить может, - посмеялись в военкомате.
Но на войне любому занятие найдется. Поставили Василия командиром артиллерийского расчета. И в первом же бою снаряд угодил в его орудие. Весь расчет погиб, только Василия подбросило взрывной волной и, перевернув в воздухе, шмякнуло о дуб, росший метрах в десяти от пушки. Очнулся Василий в санчасти, от голосов санитаров.

 - Смотри-ка, такой задохлик, а очухался. Говорят, о дерево долбануло его - и ни царапины, только спина черная.

- Да что с ним случится? - заметил другой голос, - он же, как сопля, другому бы все кости переломало.

Санчасть располагалась неподалеку от линии фронта и часто подвергалась бомбардировкам. Этот день мало чем отличался от остальных: слышны были разрывы снарядов - привычные к ним солдаты не обращали на эти звуки внимания. Рядом с Василием положили разведчика с тяжелым ранением. Огромного, под два метра ростом и весом не менее 120 килограммов, его с трудом занесли в палату санитары. Разведчик не мог двигаться сам, так как у него был поврежден позвоночник.

Раз в день в санчасть приезжала машина и забирала тяжелобольных в тыловой госпиталь. Налет вражеской авиации, как всегда, явился полной неожиданностью для всех. Одна из авиабомб попала в емкости для горючего, находящиеся неподалеку от санчасти. Емкости взорвались и загорелись, вскоре огонь перекинулся на здание, где находились раненые. Санитары, в основном это были женщины, бросились выводить раненых бойцов из помещения. Каждое движение Василию доставляло боль. Все время пребывания в санчасти он пролежал на животе, боясь пошевелиться.

Когда здание занялось пламенем, у Василия мелькнула мысль: "А как же разведчик? Ведь сгорит живьём!"

Превозмогая боль, он взвалил солдата на спину и, почти волоком, потащил его к выходу. Откуда хватило сил нести на себе груз, который весил в три раза больше него, он и сам потом не мог понять. Кровь стучала в виски, он почти ничего не видел и лишь упорно прорывался вперёд с одной мыслью: "Я должен дойти!".

Как он вышел из горящего здания, кто ему помог, Василий не помнил. Последнее, что он почувствовал - чьи-то руки подхватили его и дальше - провал в памяти.

После госпиталя определили Василия писарем при штабе. Хотя, кроме писанины, приходилось делать уйму другой работы.

Из-за плоскостопия Василий не мог подобрать себе нормальную обувь. Да и одежда для его роста была не предусмотрена, так что ходил он аникой-воином: ноги враскорячку, шинель на несколько размеров больше, шапка всё время на глаза съезжает... Когда начальство приезжало, его старались куда-нибудь спрятать, с глаз долой. Однако хоть и посмеивались над ним солдаты, но любили его, за честность и доброту. Никогда Василий никому не нагрубил и ни в чём никому не отказал. Кому письма писал, кому-то прочитывал. Сослуживцы знали, что рос он сиротой. Всем Василий письма писал, а самому-то и написать некому было. В 33-м семья умерла от голода, а его выкормили чужие люди. Так что всего в жизни он сам добивался.

Особенно хорошо к Василию относился один солдат, по национальности еврей. Он был завхозом и частенько кусок хлеба или сахара перепадал от него Василию. Так у них завязалась дружба.

Как-то вызвал командир завхоза и приказал:

- Бери машину, денег, сколько надо, кого-нибудь из бойцов, и чтобы через трое суток привёз мне двух индюков, ящик апельсинов и ящик коньяка.

Как известно, на любой приказ, старшего по званию, в армии положено отвечать "Есть!". А уж как ты умудришься исполнить этот приказ - никого не интересует. Почесал Абрам, так звали того завхоза, затылок и говорит:

- Разрешите взять Василия - писаря?

- Не волнуйся,- посмеиваясь, говорил Абрам Василию, когда они на машине подъезжали к окраине города,- всё достанем, ещё и погуляем. Запомни - там, где живёт хоть один еврей, другому найдётся и еда, и постель, и помощь в нужную минуту.

Так всё и получилось. Загнали они машину в чей-то двор и загуляли. И с девушками танцевали под граммофон, и ели такое, о чём Василий только в книжках читал.

Очнулся он уже на обратном пути, в машине. И долго не мог понять: вечер сейчас или утро, сам он сел в машину или его погрузили: с ящиком коньяка, апельсинами и двумя индюками?

С этого дня, куда бы ни посылали завхоза, он всегда брал с собой Василия. И не было случая, чтобы они приехали, не выполнив задания.

Фронт быстро продвигался вперед и, чтобы не отстать от него, приходилось постоянно менять дислокацию. При виде сожжённых деревень и жертв озверевших фашистов, даже у бывалых бойцов на глаза наворачивались слёзы и яростно сжимались кулаки.

Василий дошёл до самого Берлина. Званий особо не заслужил, но наград - иконостас на груди. Радовалось сердце, что наконец, закончилась война и можно отправляться домой. Но не суждено было Василию, сразу после Победы, возвратиться на Родину. Довелось еще и с японцами повоевать.

А когда все же вернулся в родной район, с медалями на груди, никто не посмел назвать его, как прежде, Васькой. Теперь только уважительно - Василием Ивановичем.

Держу в руках старую пожелтевшую фотографию и понимаю, что в ней не только судьба одного человека, а целый пласт истории заложен. И мы увидели лишь маленький кусочек той истории. Возможно, скоро и последние очевидцы этих событий уйдут. Лишь старые фотографии останутся нам от них - памятью.

 

Наталья Иванова

ЗИМНИЕ БАБУШКИ

Это рассказ, навеянный наблюдениями в нашем московском дворе.

 Я – мама двоих детей. Разница в возрасте у них тринадцать лет, а старшему сейчас двадцать. Значит, уже без малого два десятилетия я выхожу с кем-то из своих ребят во двор, почти каждый день. В любую погоду, и не меньше, чем на два часа.

 С другими детьми тоже, как на дежурство, выходят взрослые. Часто это молодые мамы, реже – папы, но самые преданные спутники малышей – бабушки. Я знаю их всех в лицо и по имени давно. Мне известно, какие сериалы они смотрят, за кого голосуют на выборах, что и как едят внуки на завтрак. Я люблю этих бабушек, щедрых на доброе слово, умудрённых опытом, поднимающих не первое поколение ребятишек.

 Летом двор почти всегда пуст. Бабушки с внуками уезжают на дачи, и там, под венчиками золотых шаров, самоотверженно держат наших дворовых дошкольников до первых холодов. Большой съезд соседей происходит в конце сентября и в октябре. Тогда же под окна высыпают горохом ребятишки в разноцветных шапочках и комбинезонах. Двор оживает, наполняется звонкими голосами.

 Но главные баталии разыгрываются здесь зимой. Ребята уже перезнакомились, сдружились, разбились на группы «по интересам». Извечная игра мальчиков «в войну» увлекает их так, что даже дома идут боевые приготовления.

 Декабрьский день. Он пока бесснежен, но уже короток, нужно успеть погулять с сыном Мишей до сумерек. Во дворе ждут Петя, Ильдар и рыженький Лёша, сегодня намечено решающее наступление на ребят из соседнего дома.

 С синей пластмассовой саблей, пятилетний Мишка воинственно выходит из подъезда. Уже издалека я вижу наших «однополчан», все трое гуляют с бабушками. Среди мальчишек тут же затевается весёлая потасовка. Кто с шашкой наголо, кто с шумными пистонами, кидаются они в атаку на противника.

 Гуляем уже час, Миша раскраснелся, шапка сбилась набекрень.

 Как вдруг припустил снег, первый в этом году! Снежинки слипаются прямо в полёте, и хлопья белыми зайчатами прыгают на пёстрые листья двора, на шапки, рукавички и щёчки ребят. На бабушек и на меня.

 «Ребята, снежки!» – кричит Ильдар! «Это снаряды!» Мальчишки с азартом начинают лепить покрасневшими ладошками снежки, впервые с начала зимы. Теперь начинается снеговая атака. Захваченное из дома оружие мешает, и все мальчики, как по команде, передают его на хранение бабушкам, а Миша – мне, маме.

 Я стою с синей саблей наперевес. Рядом со мной Петина бабушка, Мария Николаевна. У нее в ножнах большой оранжевый меч. У Ильдаркиной бабы Кати зелёный пулемёт. Лёшина бабушка, тётя Клава, рыженькая, как и внук, – с алюминиевым автоматом и деревянным кинжалом. Поверх видавших виды шубок и шалей бабушек-пенсионерок решительно бряцает ребячье вооружение.

 А пацаны уже извалялись в быстро растущих сугробах и счастливы. Наши мальчишки юны, как этот первый снег, они беззаботны и веселы. Удивительно, что с детства, не обучаемые никем, внуки и сыновья сами играют в войну.

 И стоят на страже зимние «арсенальные» бабушки. Они в запасе нашего дворового войска, в любой момент готовы выручить своего бойца.

 Такая картина повторяется зимой, из года в год. Я уже знаю, даже когда ребята разбежались, – если бабушка «вооружена», значит, растёт у неё «солдатик». Когда-нибудь он будет готов защитить всех бабушек, мам, и большую нашу, славную и широкую, землю...

 

Владимир Янов

НОЧЬ ПОБЕДЫ

Петька все праздники любил. Праздник – это всегда веселые игры, песни, почётные грамоты, иногда и подарки. Конечно, Петька очень любил Новый год с Дедом-Морозом, Снегурочкой и ярким толстым пакетом с конфетами и мандаринами. Нравился ему и февральский День Защитника Отечества, когда девочки в классе, смущаясь и краснея, дарили всем мальчикам, в том числе и ему, Петьке, простенькие подарки, книжки и открытки. Но дело было вовсе не в подарках. Самое интересное было в том, что книжку ему подарила Галка, самая красивая девочка в классе. Понятно, что за февральским мужским праздником неотвратимо следовал мартовский женский, и Петька очень надеялся, что ему удастся подарить толстую и интересную книжку про Алису в Стране Чудес именно Галке.

Но больше всего Петька любил майские праздники. Их было целых два, Первое мая и День Победы, а между ними удачно расположился Петькин день рождения. Праздники плавно перетекали один в другой, наполняя окружающий мир беспричинной радостью. Это было прекрасное время ожидания приближающихся летних каникул, чудесная пора появления первых зелёных листочков на деревьях и время цветения яблонь и вишен.

В прошлом году папа подарил Петьке на день рождения старенький, но вполне работоспособный компьютер, и за несколько месяцев у Петьки подобралась целая коллекция удивительных и увлекательных живых игр-картинок. Здесь была и роскошная охота на доисторических динозавров, и схватка с ужасными инопланетянами, невероятные космические гонки, мушкетёрские дуэли, отчаянные похождения Бэтмэна и даже футбольные матчи, в которых ЦСКА громило любую команду, вплоть до чопорной английской «Челси».

В этом году начало мая выдалось особенно тёплым. Деревца уже успели покрыться юными нежными листочками, скверы очень рано пожелтели от россыпей одуванчиков, а на речке Каменке появились первые трогательные утиные стайки.

Первого мая Петька с Витькой весь день гуляли по городу. Они побывали на открытии городского парка, вдоволь наигрались там на игровых автоматах, и даже попали на городской стадион, где местный «Океан» всухую разгромил приезжих сибиряков.

Потом был Петькин день рождения. У именинника собрался чуть ли не весь класс, но счастливый виновник торжества не отводил глаз от девчонок, среди которых мелькали задорные Галкины косички с алыми бантиками. Ребята посидели за столом, напились соков, наелись мороженого, поиграли в смешные игры, а потом все устремились к компьютеру. Когда гости увлеклись очередным рыцарским турниром, Галка отозвала Петьку в сторону:

– Петя, поздравляю тебя с днём рождения. Вот тебе подарок от меня.

Одноклассница протянула имениннику яркий футляр с зарубежной компьютерной игрой.

– К папе недавно приезжал его старый товарищ-моряк. Мне он привёз вот эту военную компьютерную игру. Она называется «Наша победа». Он купил её в Германии, где его пароход грузился трубами для нефтепровода. Я её посмотрела, но я не люблю военные игры, а тебе она должна понравиться.

Петька с радостью принял яркую коробочку, на которой были нарисованы танки, самолёты, солдаты с автоматами, бегущие в атаку.

– Спасибо, Галка. Вот здорово. Классная, наверно, войнушка. Можно, я потом в неё поиграю. Её загружать надо долго, а ребята вон как разыгрались.

Когда наигравшиеся и накричавшиеся друзья разошлись, Петька вставил новую игру в компьютер. Пока игра загружалась, Петька рассматривал мелькающие картинки и надписи на немецком языке, которого он не знал, так как в школе учил английский.

– Игра называется «Наша Победа»,– рассуждал Петька.– А чья это – «наша»?– удивился он.

На мониторе замелькали фигуры немецких солдат, смело идущих в атаку в сопровождении чёрных огромных танков с белой свастикой на броне. Фашисты непрерывно стреляли из автоматов по разбегающимся трусливым солдатикам с красными звёздами на шапках. Ведущие ожесточённый огонь вражеские танки шли напролом через русские города и деревни, уничтожая всё на своём пути.

Сжав губы, Петька молча смотрел на монитор. Игра была замечательная. Превосходные краски, люди выглядели совсем как живые. Такой классной игры у Петьки ещё не было, но его это не радовало. Петька мрачно смотрел на яркий экран.

Наступление фашистов продолжалось. Танки лихо форсировали какую-то реку и ворвались в большой город, где продолжили победоносное наступление. Ошеломлённый Петька вдруг увидел, как в одном из переулков мелькнул силуэт русской девушки-санитарки, изо всех сил вытаскивающей на плащ-палатке из-под огня раненого бойца. Через мгновение это место протаранил немецкий танк, с ходу разрушивший небольшую церквушку в городе. Танки с боем победно мчались через город, и Петька с ужасом увидел, как на экране монитора вражеские войска штурмуют Московский Кремль. Над Спасской башней взвивается флаг со свастикой.

Игра закончилась. Петька сидел оглушённый, потерянный, чуть не плачущий. Ему показалось, что он узнал в девушке-санитарке свою воюющую бабушку, спасающую из- под огня раненого дедушку. Петька понимал, что это всего-навсего игра, и сделана она в Германии пособниками фашистов. Они не смогли победить нашу страну в настоящей войне, однако в этой игре показали себя победителями. Но это была наглая ложь.

Правда была в том, что именно наши солдаты взяли Берлин, что именно пленённые фашистские военные знамёна были с презрением брошены на Красной площади к Мавзолею. Это была наша Победа, но её у нас украли.

– Петя, уже поздно, ложись спать,– послышался голос мамы.

– Да, мама, ложусь,– отозвался Петька машинально. Он погасил свет, забрался в постель и закрыл глаза. Но сон не шёл. Перед глазами стояла трагическая фигурка санитарки с раненым бойцом, исчезающая в пламени разрыва фашистского снаряда, и немецкие танки, штурмующие Спасские ворота Кремля.

Петька подождал, пока папа с мамой тоже лягут спать, потом тихо поднялся и включил компьютер. Когда игра загрузилась, Петька засучил рукава пижамы и принялся колдовать над «мышкой» и клавиатурой. В эту ночь он заснул лишь под утро, но на его лице играла усталая улыбка.

Через несколько дней к Петьке неожиданно заглянула Галка.

– Петя, давай поиграем в ту игру, что я тебе подарила. Я только раз её посмотрела. Она, наверное, интересная.

Петька молча включил компьютер и загрузил игру. На мониторе высветилась багровая надпись «Наша Победа». Затем по пересечённой местности под прикрытием легендарных танков Т-34 бросились в атаку краснозвёздные бойцы, в упор расстреливающие трусливых фашистов. На броне танков было написано белой краской «На Берлин». Танки ворвались в чужой разрушенный город, и вскоре на рейхстаге взвилось красное знамя Победы. Игра была очень яркая и красивая.

– Отличная игра, Петя. Но странно, когда я её дома смотрела, там вроде бы другая война была.

– Нет, Галка, никакой другой войны никогда не было. Была наша Отечественная война, и мы победили.

В день Победы, казалось, весь город собрался у Вечного Огня. Солдаты с суровыми лицами чеканили строевой шаг, оглушительно троекратно салютовали в воздух из автоматов, надолго переполошив окрестных ворон и чаек. Помолодевшие ветераны с красными гвоздичками в руках и с рядами боевых наград на груди принимали поздравления. Среди седых воинов мелькала и Петькина бабушка в старенькой военной гимнастёрке, долгие годы бережно хранимой в сундуке. Бабушка заметила Петьку и помахала ему рукой. Бабушка вся светилась радостью, но в глазах её стояли слёзы. Петька понимал, что это не только слёзы горечи за тех, кто не дожил до этого дня, но и слёзы гордости за её Победу.

Петька смотрел на счастливых ветеранов Великой войны и чувствовал свою некую причастность к их радости. Он тоже одержал в ту ночь свою Победу, сумев развернуть компьютерную армию в другую сторону и дойти с ней до Берлина. Это было очень непросто, но он сделал это, он спас девушку-санитарку от немецких танков и не позволил украсть нашу Победу.

Праздник завершился торжественным проходом ветеранов. Колонна седых воинов торжественно двинулась, держа равнение на Вечный Огонь. Петька отыскал в колонне бабушку, подошёл к ней, взял её за руку и вместе с ней прошёл мимо мемориала. Петька считал, что имеет на это право. Ведь он тоже вместе с ними совсем недавно отстоял Москву и брал Берлин.

 

Лидия Огурцова

КУСТ ЖАСМИНА

В вагоне поезда людей было немного. Сашка покрутился в проходе, покачался на поручнях и с интересом стал рассматривать пассажиров.

В соседнем купе друг напротив друга сидели молодой солдатик и аккуратненькая старушка в платочке и нарядной сиреневой кофте с кружевным воротничком. В руках старушка держала букет белых цветов, источающий нежный весенний аромат. Она смотрела на солдатика подслеповатыми глазами, по-доброму улыбалась и что-то говорила. Так иногда улыбалась Сашкина бабушка, когда долгими зимними вечерами вязала ему носки и рассказывала разные истории. Сашка прислушался. Говорила старушка тихо, бережно разматывая клубок своих воспоминаний:

– В сорок первом, когда началась война, мы с братом маленькими были: ему пять, а мне шесть весной исполнилось. Жили мы в деревне с родителями и старшим братом. Родители до ночи в поле работают, старший брат за хозяйством смотрит, в школе учится, я за младшеньким хожу. Вместе играем, вместе гусей на выгон гоняем, козу пасём.

А тут война… Отец на фронт ушёл, брат тоже хотел, только его не взяли, – он в городе на заводе работать остался.

Красная армия с боями отступала. Помню, как поезд на станции разбомбили, и раненые поползли через село.

Утром проснулись, а на улице, в огороде, на выгоне за селом, где гусей пасли, – раненые бойцы лежат. Кто с ногой перевязанной, кто с повязкой на глазах. Смирные лежат, и так их много, будто весь состав после боя у нашей деревни выгрузили. А на следующее утро выхожу на улицу: нет никого. Куда красноармейцы подевались? Может, ночью партизаны их забрали? – взрослые не говорят, а мы, дети, и не спрашивали.

Два дня тишина стояла, а потом началось: крики, ругань, взрывы. Мама нас в огороде в яме прятала. Меня и брата одеялом прикрыла, да разве от взрывов одеяло убережёт? Страшно было. Уши от грохота болели. Помню, как землёй нас присыпало после взрыва. Камни полетели. Мне в голову чем-то попало, кровь пошла. Брат плакал, а я ничего, терпела.

Потом помню, как немецкие солдаты в нашем дворе расположились. Нас из дома выгнали, в доме офицер поселился, а мы в сарай к соседям пошли. У офицера повар рыжий в услужении был. Звали его Ганс. Он детей любил, подкармливал: то кусок хлеба даст, то суп в миску нальёт.

– Нюша, Нюша, – звал он меня, – ком (иди, значит), – и конфету мне протягивает.

У Ганса в Германии дочка маленькая осталась – скучал он, видно, по ней очень.

Офицер, если детей во дворе увидит, на Ганса кричит, за пистолет хватается. Мы с братом наутёк. Наутро опять к Гансу огородами пробираемся. Глупые мы были и голодные. Мать, конечно, не знала, а то задала бы нам по первое число.

Как-то пошла я в самый дальний конец огорода, туда, где выгон начинается, вдруг вижу: из-под куста жасмина ноги чьи-то торчат. Мы с девчонками под этим кустом в «дочки-матери» играли. Домик там из листьев лопуха соорудили. Подхожу ближе: солдат раненый лежит. Гимнастёрка разорвана, нога перебинтована, бинты в крови, пилотка с красной звездой рядом лежит.

– Пить, пить… – шепчет раненый.

Я бегом к колодцу, воду из ведра в кружку набрала и – к жасмину. Вечером мама картошку в чугунке оставила, я за картошку – и опять к раненому. Даю ему, а он шепчет:

– Никому не говори, слышишь, никому!

– А мамке?

– Мамке тоже не говори…. Если немцы узнают, всех расстреляют…

Кормила я его с неделю, воду носила, картошку в мундире, хлеб. Матери сказать боялась. Как-то прихожу: нет моего раненого. Уполз солдатик. За селом лес, там партизанский отряд. Про партизан я уже потом узнала, после войны. А тогда горевала, к разговорам взрослых прислушивалась: не расстреляли ли немцы моего красноармейца? Но в деревне было тихо.

А ещё через неделю добрый знак мне был: куст жасмина зацвёл. Значит, жив мой солдатик, – обрадовалась я. С той поры для меня нет лучшего цветка, чем этот.

Старушка протянула букет сидящему напротив неё юноше.

– Возьми, сынок, в память о том солдатике…

От станции домой Сашка возвращался притихший. Он всё думал и думал о раненом красноармейце, о Нюше и её маленьком брате, о злом офицере и добром Гансе, и среди распустившихся весенних цветов искал взглядом куст жасмина.

 

Лидия Гусева

МУМУНЯ

- Наконец Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал верёвкой взятые им кирпичи, приделал петлю, надел её на шею Муму, поднял её над рекой, в последний раз посмотрел на неё… Она доверчиво и без страха поглядывала на него и слегка махала хвостиком. Он отвернулся, зажмурился и разжал руки… - Учительница перестала читать, так как мёртвая тишина, стоявшая в классе уже долгое время, взорвалась отчаянным криком и плачем.

А для Верки это показалось вообще оглушительным взрывом, потому, что крик исходил от её соседа Сашки. Он разразился такими рыданиями, переходящими даже в истеричные вопли. Мальчик закрыл лицо ладошками, уткнулся в парту, плечи нервно вздрагивали. Все бросились успокаивать его, но от этого Сашка еще больше зарыдал во весь голос. Учительница срочно послала детей за медсестрой, которая незамедлительно появилась. Пилюли и капли сделал своё дело. Валентина Степановна, увидев, что мальчику стало намного лучше, отпустила его домой в сопровождении друга.

А дети ещё долго перебирали этот эпизод. Конечно, всем было жалко до слёз Муму и Герасима тоже, но, ни у кого не было такого проявления чувствительности искренне переживающей души. Однако, детская фантазия на клички и прозвища, не думая о чёрствости, не обошла и Сашку стороной. Его прозвали, хоть и ласково, как в рассказе Мумуней, но прозвали. Сначала, естественно, дети называли его так между собой, а потом, когда стали постарше, прорывалось и в обращении к нему. Сашка краснел сначала, а потом перестал обращать внимания.

 Дело было в прошлом. Бывшие пионеры не знали еще празднования дня Святого Валентина. Но нашим уже шестиклассницам тоже хотелось проявить какие-то знаки внимания и симпатии. И вот приближался праздник 23 февраля – День Защитника Отечества. Девчонки остались после уроков, чтобы обсудить, как поздравить мальчиков. До этого за них всё решали мамы из родительского комитета: собирали деньги и покупали всем одинаковые открытки и сувениры. Некоторые девочки, как сейчас говорят «продвинутые», предложили каждой самой купить подарок и вручить самолично мальчику, который нравился. Конечно, получилась полная неразбериха, потому что в каждом классе всегда есть в фаворе несколько ярких мальчиков, как и девочек тоже. Школьницы не могли придти ни к какому консенсусу, так как в итоге большинство мальчишек оставалось без подарков, к тому же их было на пять человек больше в классе, чем девочек. В конце концов, решили дарить сувенир каждому соседу по парте, пятерых «лишних» тоже распределили. А вот, кто хочет подарить что-то своим любимчикам, то пусть и дарит отдельно. Покончив с личным, девочки начали думать, как поздравить ещё учителей-мужчин, а также репетировать небольшой концертик к празднику. Затем, довольные своей работой, стали собираться домой.

- Что же мне купить Сашке? – попросила совета у подружек Верка.

- О, ему-то легче всего! – Рассмеялись подружки. – Купи ему Тургенева «Муму».

Да, Сашка был не в фаворе у одноклассниц. Невысокий рост, курносый нос, щёчки розовые, как у девчонки.

- Он, как раз самый лучший, самый отважный будущий защитник страны, нюни никогда не распустит, - с доброй иронией продолжали смеяться подруги.

А Верка нормально уживалась с соседом. Они даже помогали друг другу на контрольных работах, а иной раз делились бутербродами или пирожками. Только Сашка ушёл после восьмого класса из школы, поступил в какой-то техникум, и о его дальнейшей судьбе девушка не знала.

 Вот о чём думала и вспоминала пятикурсница Вероника, спеша на встречу одноклассников в свою родную школу. Школу, которой год назад присвоили Сашкино имя, Героя Советского Союза, погибшего в Афганской войне. Мумунино имя. И… увидев школу, Машка вдруг прислонилась к дереву и разрыдалась так, как когда-то в четвёртом классе Сашка…

 

Юрий Пусов

ХОЧУ БЫТЬ ЗАЩИТНИКОМ

Купили Мише большой меч.

- Я теперь солдат! - обрадовался Миша. - Буду со всеми воевать!

Вышел он во двор и увидел Ваню и Саню, которые строили в песочнице замок. Миша подбежал к ним и стал замок мечом крушить.

- Что ты делаешь!? - закричал Ваня.

- Захватываю ваш замок! Сейчас я его разрушу и за тебя примусь.

- Уходи отсюда! - возмутился Ваня.

- Почему? Это игра такая!

- Это плохая игра! Уходи! - сказал Саня и сжал кулаки.

Миша пожал плечами и ушел.

Вдруг видит, Ирка из соседнего подъезда сидит с ногами на спинке скамейке, глаза от страха закрыла, а возле скамейки - собака, смотрит на нее и лает.

- А ну брысь отсюда! - закричал Миша собаке и побежал на нее, размахивая мечом.

Собака убежала, а Ирка открыла глаза и улыбнулась.

- Спасибо тебе, - сказала она, достала из кармана конфету и протянула ее Мише. - Вот тебе за то, что защитил меня.

Взял Миша конфету и пошел дальше. Смотрит, прижав уши, бежит котенок, а Вадик из соседнего дома в него камнями кидает.

- Ты зачем котенка обижаешь? - крикнул Вадику Миша.

- Я охотник! - ответил Вадик. - А котенок - дичь!

- Я не дам тебе котенка обижать! - воскликнул Миша и погрозил Вадику мечом.

- Тоже мне, защитник нашелся, - сказал Вадик и ушел. А котенок подбежал к Мише, громко замурлыкал и благодарно потерся о ноги. Миша взял котенка на руки и снова пошел к песочнице.

Ваня, увидев Мишу, нахмурился.

- Зачем пришел?

- Я не буду больше нападать, - сказал Миша. - Я защищать буду. Я понял, защитником быть лучше.

Ваня с Саней и котенком построили большой замок и пригласили играть в нем всех своих друзей и Ирку с куклой. Было очень весело, и ни один враг не сунулся, видя, что Миша с мечом охраняет замок и его обитателей.

- Мама, папа! - сказал Миша, придя домой. - Когда я вырасту, я стану солдатом.

- Чтобы со всеми воевать? - спросил папа.

- Нет, чтобы защищать Родину! - ответил Миша.