Подготовила Елена Овсянникова

                                                                                                                                                                                                                                      Рисунки Александра Фадина

Света и тепла всем! А ещё добрых улыбок.
Ведь наступил апрель ‒ самый весёлый месяц в году.
А в нашей десерт-акции самые забавные и невероятные истории

Любовь Шубная

КАК МЫ В ЦИРКЕ ВЫСТУПАЛИ

На весенних каникулах мы поехали с дедушкой в цирк. Нам повезло – билеты достались на втором ряду. Больше всего нам понравились тигры. Они были такие огромные! Не знаю, как Пашка, а я немного побаивался. Хорошо, что звери в клетке выступали!
После тигров на арену вышел клоун с длиннющим шестом. Вверху была какая-то штучка, он на неё кастрюлю поставил и носил шест на лбу. Балансировал. Мы сразу поняли, что клоун кастрюлю незаметно прикрутил, чтобы не упала. Или примагнитил. Но она почему-то полетела с высоты прямо на голову тётеньки, которая впереди нас сидела.
– Безобразие! – возмутилась она и запустила кастрюлей в клоуна так, что он улетел вместе с шестом в другой конец арены.
– Это номер такой, – успокаивал нас дедушка, но тётенька повернулась к нам и сказала: – Вы что, решили, что я подсадная? Я билет купила, между прочим, не для того, чтобы на меня кастрюли сыпались! Не цирк, а балаган какой-то!
После клоуна вышел фокусник. У меня в это время пазлы из пакета высыпались, и я полез между рядами собирать.
– Для следующего номера мне нужен помощник! – сказал фокусник. – Иди сюда, мальчик! – позвал он Пашку.
Пашка вышел на арену.
– Кто ты, юное создание? Как тебя зовут? – спросил фокусник.
– Павел, – громко ответил брат.
– А я – Фредди. Кто тот пожилой мужчина, который сидел рядом с тобой?
– Дедушка.
– Какой замечательный дедушка! Он не будет против, если ты ненадолго улетишь в космос?
– Не будет.
– Славненько! А ты не боишься, Павел?
– Ни капельки!
– О! Ты, оказывается, очень смелый мальчик, – сказал Фредди, посадил Пашку в большую разрисованную коробку и закрыл крышку.
Я к этому времени с пазлами из-под кресла вылез.
– Дренди, бренди, космодром! – таинственным голосом произнёс фокусник, поводил руками, покрутил коробку вместе с железным приспособлением, к которому она была прикреплена, а потом открыл крышку. Пашки в коробке не было, видно было только нарисованное звёздное небо.
– А-а-а-а-а! – заорал я так громко, что Фредди вздрогнул. Он увидел меня и спросил удивлённо:
– Ты как там оказался, мальчик? Иди сюда.
Я посмотрел на дедушку.
– Иди, иди, – подтолкнул он меня.
Я вышел на арену и стал рядом с фокусником.
– Не знаю, как ты это сделал, но давай попробуем повторить, – сказал Фредди. – Итак, фокус-покус номер два! Полёт в космос самого смелого и самого непредсказуемого мальчика Павла! Наш космический корабль к полёту готов!
Он взял меня за руку и повёл к коробке. Я влез в неё, и Фредди закрыл крышку. Я даже испугаться не успел, как сзади открылась ещё одна крышка, и я оказался в другом отсеке на коленях у Пашки.
– Паха! Ты живой! – обрадовался.
– Живее не бывает! – прошептал Пашка. – Вставай! Мне уже всё понятно! Это ящик с двойным дном!
Тут нас закрутило вместе с коробкой, а снаружи послышалось:
– Дренди, бренди, космодром! Дренди, бренди, космодром!
Коробка остановилась.
– Вот видите, здесь никого нет! – сказал фокусник. – Мальчик Павел улетел в космос! Аплодисменты! А теперь вернём нашего космонавта на землю! Бренди, дренди, космодром!
Нас снова крутануло пару раз. Наконец-то крышка открылась, и мы с Пашкой смогли вылезти наружу.
– Такого эффекта у меня ещё никогда не было, – увидев нас, медленно проговорил Фредди и рухнул на пол. В зале зааплодировали, и громче всех – наш дедушка.
Сначала все думали, что фокусник упал специально, чтобы зрителей насмешить. Но он лежал долго и неподвижно. К нему подбежал какой-то дяденька, дал понюхать пузырёк и пошлёпал по щекам. Фредди открыл глаза, сел, а потом встал. Он подошёл к нам и стал разглядывать, попросил его ущипнуть. Ещё раз нас поразглядывал и сказал в микрофон:
– Фокус получил неожиданное развитие. Прошу выйти на арену дедушку… этих… мальчиков Павлов.
Взгляд у Фредди был какой-то странный.
– Дедушка, – снова сказал он в микрофон, – станьте, пожалуйста, рядом со мной. Что мы дальше делать будем? Куда второго Павла денем? Пришли вы в цирк с одним внуком… А теперь их два…
– Так их два и было, – сказал дедушка. – Паша и Петя. Близнецы.
– Пр-пр-пр-предупреждать надо, – пробормотал фокусник и снова упал. Но теперь-то мы знали, как ему помочь.
После представления нас пригласили в кабинет директора цирка. Там сидел Фредди. Он стал хохотать так, что у него слёзы потекли.
– Ох, ох, ох! – еле успокоился фокусник. – Сколько лет в цирке служу, никогда такого не было. Ну и напугали вы меня, мальчики Павлы! Думал, одного домой забирать придётся. В качестве премии за неожиданный эффект. Может быть, согласитесь со мной поработать? А что! Интересный номер может получиться.
– Подумаем, – сказал дедушка. – А теперь нам пора, а то последний автобус без нас уедет.
На автобус мы успели. Всю дорогу нам с Пашкой казалось, что пассажиры смотрят в нашу сторону, завидуют и шушукаются: – Да это ж те пацаны, которые в цирке выступали…

Татьяна Попова

КАК КСЮША, АЛИНКА И МАРИНКА МОРИЛИ МУХ

Лето выдалось грибным. Грибы росли повсюду: в дальнем лесу, в ближнем лесу, вдоль дороги, у речки и даже на дачном участке. Взрослые уходили в далеко в лес за белыми грибами, на даче оставались только бабушка, Ксюша и две её куклы: озорная Маринка и скромница Алинка.
– Я тоже хочу грибы собирать! – заявила Маринка Ксюше, когда родители и дедушка скрылись за забором., а бабушка отправилась готовить обед.
Алинка промолчала: она боялась идти в лес, где водятся медведи, волки и мыши. А еще она думала, что при сборе грибов можно испачкать руки и платье.
– Хорошо,– согласилась Ксюша, – сейчас пойдем за грибами.
И они отправились в дальний конец дачного участка. Здесь не было ни грядок, ни клумб, ни яблонь. Только несколько березок и пара ёлочек. Алинка уселась на пенёк, а Ксюша и Маринка стали искать грибы.
– Смотрите, что я нашла, – похвалилась Ксюша, выкладывая на пенёк рядом с Алинкой подберёзовик, три масленка и пару сыроежек.
– Нашла, чем хвастаться, – заявила Маринка, – лучше посмотрите, что нашла я!
И она показала огромный мухомор. Гриб был ростом с Маринку, у неё даже не хватило сил дотащить его до пенька.
– Ой, – засмеялась Ксюша, – ну ты и грибник! Это же мухомор! Он ядовитый! Брось его!
– Как это брось? – возмутилась Маринка, – почему?
– Я ж говорю, ядовитый он! Нельзя его есть!
Маринка задумалась. А потом спросила:
– Как мой гриб называется?
– Мухомор, – терпеливо ответила Ксюша.
– Ну вот! – обрадовалась Маринка. – А ты говоришь – брось! Зачем выбрасывать такой полезный гриб?
– Полезный? – удивилась Ксюша. – Чем же он полезный, если его есть нельзя?
– Тем, что он – мухомор, – важно сказала Маринка, – значит, он морит мух. А бабушка каждый день с мухами борется. Сетки на окна повесила, а мухи все летят и летят! А мы теперь бабушке поможем, поморим всех мух!
Алина очень не любила мух. Черные и страшные, они противно жужжали. Мухи ползали по грязи, а потом стремились сесть на красивое платьице или на косички и запачкать их.
– Как хорошо ты придумала, – похвалила Алинка Маринку, – давайте скорее пойдем и поморим всех мух!
И они отправились морить мух мухомором. Сначала под руководством Маринки Ксюша порубила острой палочкой мухомор на маленькие кусочки. Теперь кусочки нужно было положить туда, где их найдут и съедят мухи.
– Разложим кусочки на подоконниках, – предложила Ксюша, – или на полу.
– Нет, – замотала головой Маринка, – отдельно мухомор мухи есть не будут. Нужно его подложить во что-то вкусное. В то, что мухи любят.
– А что мухи любят? – спросила Ксюша. Она не знала, что любят мухи, и Маринка тоже. Но тут им помогла Алина.
– Я, я знаю! Я знаю, что любят мухи! Я даже стихотворение про это вспомнила: «Муха села на варенье, вот и все стихотворенье!»
– Молодец, Алинка, – похвалила подружку Маринка, – положим мухомор в варенье.
Сказано – сделано. Ксюша кинула кусочки мухомора в банку с вишневым вареньем, размешала варенье ложкой и оставила банку открытой на столе, чтобы мухам было легче до него добраться. Ксюша, Алинка и Маринка притаились на кухонном диванчике и стали ждать, когда прилетят мухи и съедят варенье с мухомором.
Но вместо мух на кухне появился папа, вернувшийся из леса с большой корзинкой грибов и еще большим аппетитом.
– О, варенье! – обрадовался папа. – Моё любимое, вишневое!
Он положил варенье на блюдечко и налил себе чаю.
– Э, так не пойдёт, – сказала Маринка, – сейчас папа съест приготовленное для мух варенье! А мухомора-то у нас больше нет!
– Папа, папа! – закричала Ксюша. – Пожалуйста, не ешь варенье!
– Это почему? – удивился папа. – Тебе что, варенья для отца жалко?
Пришлось папе рассказать про мухомор. Папа сначала сильно рассердился. Стал кричать, что глупая девчонка, то есть Ксюша, могла всех отравить. Тут прибежали мама и дедушка с бабушкой. И тоже стали ругать Ксюшу. А потом они все втроем стояли в углу: Ксюша и Алинка с Маринкой. А варенье бабушка вылила в помойную яму. И его там съели мухи, Маринка видела это своими глазами. А что потом случилось с мухами, не знает никто, даже Маринка.

Михаил Стародуб

КАРЛИКОВЫЕ КРОКОДИЛЬЧИКИ СЕМЕЙСТВА КУСАЧИХ 

Однажды бельевым прищепкам надоело висеть без дела на балконе последнего этажа многоэтажного дома.
– Кажется, про нас забыли… – возмущались они, раскачиваясь на старенькой веревке.
– Обидно!
– И несправедливо!
– Придется напомнить о себе!
Спрыгнули прищепки с веревки одна за другой – всего 100 штук – и объявили себя карликовыми крокодильчиками.
– Головы у нас плоские с зубастой пастью, туловище приплюснутое, вполне крокодильское, ноги такие короткие, что их не сразу заметишь!
– И хотя мы, прищепки, существа медлительные и неуклюжие, но начинаем охотиться, как большинство наших кусачих родственников!
– Будем нападать на первых встречных.
– Научимся клевать, щипать и жалить соседей с утра до вечера, а иногда, всю ночь напролет.
– Мы, карликовые крокодильчики, безжалостные хищники семейства «кусачих»! – рассуждали они.
Окружающие предметы, вещицы и штучки не желали, чтобы кто-то с утра и до вечера на них охотился. Но что поделаешь, если неподалеку появляется безжалостный хищник из семейства «кусачих»? Разумеется, не попадаться на глаза. И хотя большинство никогда не слышало про карликовые крокодильчики, имело смысл не встречаться с этими злодеями. Мало ли чем встреча может закончиться?
Вещи научились теряться из виду, становиться незаметными, даже невидимыми. Или прятаться. Тарелки – под кроватью, еда на шкафу, рубашки и ботинки – в холодильнике. Чистые полотенца заползли в самую большую кухонную кастрюлю, и крышкой накрылись.
– Что происходит? – удивился дядюшка утюг, который был рассеян и пропустил начало этой истории.
– Разбежалась, добыча! – ответили прищепки, постукивая зубастыми рычагами-щепочками. – Тук! Тук!
Некоторые из них научились скрипеть и даже дзинькать карликовой пастью.
– Вот оно что! – оглядывался утюг, соображая медленно, но верно. – Лично я не боюсь кусачих и жалящих злодеев.
Между тем, прищепки уже вскарабкались на обеденный стол (там стояла ваза с леденцами и карамельками) и стали хватать конфеты за цветные юбочки и рубашки. Леденцы и карамельки выпрыгивали из фантиков – без привычной одежды краснея от стыда.
– Спасите! – кричали леденцы.
– Помогите! – умоляли карамельки.
– Бегите скорее сюда, друзья мои! – решил утюг. – Я сумею защитить вас!
– Защитить? – расхохотались прищепки. – Как это?
– Насмешил, дядюшка утюг!
– Конфетки – лакомство! Десерт! Сладости!
Собравшиеся вокруг дядюшки утюга, леденцы и карамельки дрожали от страха.
– Где это видано, защищать лакомство!
– Прыгайте ко мне на спину! Располагайтесь! Держитесь крепче! – командовал утюг. – Поплывем в дальние края!
– Так не бывает! – злились прищепки. – Топор, лом, утюг и остальные железяки не умеют плавать.
– Попробую скользить по воде, как по гладильной доске! – объявил дядюшка утюг и, отправился в ванную комнату.
Послышался шум воды. А когда ванна наполнилась почти до краев – утюг прыгнул в самую середину. И что же вы думаете?
– Ура! – радостно закричали карамельки.
– Плывем! – восторженно галдели леденцы.
– В сказочной истории все бывает! – восклицал дядюшка утюг таким приятным и бодрым басом, что слышно было на соседних улицах.
Вздрогнули от неожиданности книги на полках (неустанно размышляющие о том, что происходит там, в воображаемых глубинах на их страницах). Распахнув глаза, огляделись. И решили, раз уж в сказочных историях случаются чудеса, не терять времени даром.
– Взлетаем, – решили они, спрыгивая одна за другой с полок на пол. – Начинаем разбег! Увеличиваем скорость…
– Какое чудо! – радовался сборник «Сказки народов мира», распахнувшись, шелестя страницами. – Отрываюсь от земли…
– Набираю высоту, о! А! Э! И! У! – весело сообщил старенький Букварь, а тяжеленный «Словарь иностранных слов», поднявшись к потолку, орал во все горло, – Драйв! Супер! Гоу-гоу!
– Вот так-так…– огляделась вокруг настольная лампа и решила, что в этой сказочной истории она попробует превратиться в жирафа. – Шея у этого животного необычайно длинная, а сердце – сильное и доброе. Жирафы обладают хорошим зрением, слухом и обонянием. Но главное, быстро бегают и умеют прыгать почти на два метра в высоту.
– Неправда! На целых два метра? – удивились прищепки.
– Без малого. На один метр и восемьдесят пять сантиметров.
Вытащив шнур из электрической розетки, лампа пробежалась по комнате. Стала учиться прыгать в высоту. С шумом, с грохотом!
Наконец, зашевелился в ящике для инструментов первейший богатырь этих сказочных мест – сударь молоток, который был стар, но крепок, хотя и соображал даже более неспешно, чем его дальний родственник утюг. Всем было известно: сударь молоток оживает в случаях крайних. Значит можно ждать чего-то исключительного. Какого свет белый не видал.
– Эх-ма! – сказал сударь молоток.
И объявил себя охотником на карликовые крокодильчики из семейства кусачих.
Однако охота не сложилась. Бельевые прищепки сбежали на балкон, расположившись на старенькой веревке. Висели себе, помалкивая. Так, что любой и всякий, глядя на них, сразу понимал: перед нами всего лишь прищепки.
Тарелки вылезли из-под кровати, еда перебралась в холодильник, рубашки – в платяной шкаф, книги – на полки. Вещи становились видимыми. Леденцы и карамельки упаковали друг друга в разноцветные фантики.
– Не случилось сегодня поохотиться! – вздохнул сударь молоток, возвратившись в ящик для инструментов, замирая, до следующего раза.
– Эй, прищепки! – зашелестела старенькая веревка, раскачиваясь под ветром. – Не упустите влажную простыню, вывешенную на балкон для просушки. Держите ее крепче. Подует ветер – начнем играть в морские путешествия. Простыня – наш корабельный парус. Флаг – дедушкины шорты. Красные в белый горох.

Лидия Огурцова

ТЕРМИНАТОР В ЮБКЕ

— Девочек бить нельзя! – крикнула Алина, прячась за парту от летящей в неё школьной сумки.
— Ты не девочка! – Руслан снова прицелился, теперь уже пеналом.
— А кто? – изумилась Алина, высунувшись наполовину из своего укрытия.
— Ты — терминатор в юбке!
Пенал больно стукнул девочку по плечу и шлёпнулся в проход между партами, предварительно разбросав своё содержимое: жевательную резинку и несколько разноцветных шариковых ручек.
Алина встала, поправила растрепавшиеся волосы и одёрнула юбку.
— А ты знаешь, кто такой терминатор? — наступая на Руслана, запальчиво произнесла она, — Это неубиваемый робот! Вот!
И не оглядываясь, она гордо прошествовала в коридор. Ей было обидно, но плакать нельзя, потому что никто её всё равно не пожалеет, а даже наоборот — посмеются. Так уж сложилось, что подруг у Али в классе не было, а мальчики её в свою компанию не принимали, порой и поколачивали. Вот и оставалась она в классе одна-одинёшенька.
Перемена подходила к концу. А ещё нужно было оторвать прилипшего к стене лизуна.
Про Лизуна Алина узнала благодаря фильму «Охотники за привидениями». Герой этой картины, привидение по имени Лизун, мог тянуться, растекаться и принимать любую форму. Сначала лизуна в школу принесла Вика. Затем игрушка появилась у близняшек Сони и Насти, а уж потом и все в классе стали с ним играть.
Сколько Аля ни канючила, мама ни за что не хотела покупать ей эту игрушку. И Алина собралась сделать её самостоятельно. Старшие девочки сказали, что нужно смешать шампунь, соду, пластилин и воду. Добавить немного красителя, того, которым мама на Пасху яйца красит, — и выйдет игрушка не хуже, чем в магазине.
Но всё получилось даже лучше. Лизуна Алине подарила Кристина, соседка по подъезду. Алина принесла его в школу, чтобы поиграть на перемене, а вредина Руслан вытащил его из сумки и швырнул в коридор. Лизун прилип к стене между окнами и стал похож на жидкую медузу.
С Русланом Гориным Алю посадили за одну парту недавно, и мира между ними не было. То он тетрадку по математике спрячет, то жвачкой замок в сумке залепит.
Если Алю обидеть, она спуску никому не даст. В детском саду с подругой Машей дралась. Вечером просила маму:
— Ты мне ногти на правой руке не стриги, я буду от Машки защищаться.
За драку ей часто попадало.
Сегодня она опять с мальчишками поссорилась. А потом Руслан зашвырнул лизуна в коридор. Аля в ответ ударила его книгой, Руслан её — пеналом…
Вообще-то Горин — «звезда» третьего «В». В Руслана все девчонки по очереди влюбляются. Он хоть ростом и невелик, ниже Алины, а мальчишки его слушаются. И учительница, Ольга Сергеевна, Руслана в пример ставит. Он и вежливый, поздороваться не забудет, и расторопный — проворно дверь откроет.
Аля вышла из класса в коридор и начала отдирать лизуна, отчего руки сделались розовыми и липкими.
— Посмотри на себя, — попеняла перед уроком Алю учительница. — Кофточка испачкана, волосы растрепались…
— А это что? — Ольга Сергеевна увидела розовое пятно на стене.
Алина стояла, склонив голову и пряча от учительницы перепачканные руки в карманах.
— Ты ведь девочка, Алина! А ведёшь себя как… маленькая разбойница!
Аля не поднимала глаз, чтобы не расплакаться.
— Она меня книгой ударила! — пожаловался Руслан. — Вот этой! — он показал учительнице развалившийся учебник по математике.
Але было стыдно. Дети смотрели на её испорченную причёску, перепачканную кофту — и смеялись. Она не стала оправдываться и никого не выдала.
К вечеру Руслан собрал ватагу мальчишек и пошёл к родителям Алины.
Аля открыла дверь и сразу догадалась: жаловаться пришёл.
— Мама, — позвала она, — к тебе мальчики зашли поговорить.
Руслан выступил вперёд.
— Ваша Алина дала мне сдачи, и мне было очень больно, — он обернулся к товарищам. — А вы подтверждайте! Подтверждайте!
Те утвердительно закивали головами. Подтверждаем, мол.
— Дала сдачи? — удивилась Алина мама. — Получается, ты первый её ударил?
Руслан растерялся.
— Это не я, мы вместе её били…
Он вдруг понял, что говорит совсем не то, что хотел, и нахмурился.
— Я только пеналом её стукнул… — он покраснел и бросился вниз по лестнице, вон из подъезда.
На следующий день Алина решила не разговаривать с Русланом. Как он её назвал? Терминатор в юбке? Вот и прекрасно! Она сильная и независимая, и у неё есть мечта: она станет актрисой. Самой настоящей, как те, что в кино снимаются. Руслан увидит её в каком-нибудь красивом фильме и пожалеет, что обзывал и портфелем в неё швырял.
На уроке по русскому языку писали самостоятельную работу. Задание было лёгким: вспомнить продолжение пословиц. Алина читать любила и
пословиц знала много. Она быстро справилась с заданием и посмотрела на соседа.
Руслан старательно выводил: «Что посеешь, то и …пожрёшь». Алина засмеялась. Руслан почесал затылок, исправил букву «р» на «м». Получилось: «Что посеешь, то и … пожмёшь».
Алина вздохнула. Как можно быть таким глупым?
Руслан заглянул к ней в тетрадь и зачеркнул теперь уже букву «м», написал правильно: «Что посеешь, то и пожнёшь».
Давно бы так!
Следующим был урок физкультуры. На школьной площадке мальчики играли в волейбол, девочки соревновались по прыжкам в длину. Пётр Сергеевич, учитель физкультуры, подзадоривал мальчишек:
— Давай! Не спи! Бей! Жёстче!
Руслан подпрыгнул, сделал мячом подачу. Крепкий, как орех, камешек скользнул из-под кроссовок, нога подвернулась, и мальчик неожиданно завалился набок.
Алина видела, как учитель ставит Руслана на ноги, как тот размазывает по лицу грязь, слёзы, трёт рукой кровоточащее колено…
Сердце Али готово было выскочить из груди от жалости.
— Ребята, кто отведёт Руслана в медпункт?
Пётр Сергеевич обвёл глазами подбежавших третьеклашек. Мальчишки, друзья Руслана, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, хотели играть дальше. Девочки округлившимися глазами смотрели на перепачканного с окровавленным коленом Руслана.
Алина подняла руку.
— Можно я?
— Веди, Жукова.
В кабинете врача они сидели рядом на медицинской кушетке. Аля участливо заглядывала Руслану в глаза.
— Ты не бойся, — подбадривала она его, — сейчас будет немного больно. Но это ничего. Так нужно. Сначала перекисью рану промоют, потом зелёнкой смажут. Знаешь, как часто я коленки разбивала! Сто раз, а, может, и больше! А если медсестра укол сделает — это тоже ничего. Ты ведь потерпишь? Я не уйду, с тобой останусь.
Лицо Руслана было перепачканным, но спокойным. Он внимательно разглядывал девочку, будто бы видел её впервые. Длинная, худющая, с растрёпанными волосами и жалостливым взглядом. Нет, она не «терминатор в юбке» и не «маленькая разбойница». Она — Алина Жукова, самая лучшая девчонка в классе. Она его друг, с которым надёжно в горе и в радости. И, кажется, он в неё влюбился.

Ирина Дружаева

ПЕРДЮМОНОКЛЬ

– Привет, Монокль!
– Монокль, учебник передай!
Монокль – это я, Мишка Рябов. А Моноклем меня год назад прозвали.
Началось всё с того, что Анна Ивановна, учительница наша по русскому, задание на дом дала.
– Напишите сочинение на одну букву. А тема: неожиданная ситуация.
От такого задания даже наш отличник Сашка Зубов поморщился. Что уж обо мне говорить. Две двойки уже красовались в журнале: жирные такие... Ещё одна хвостом замашет – и прощай подарок новогодний от родителей – новый мобильник.
Ну, я задание записал и забыл о нём до вечера. После ужина тетрадь открыл, начал буквы перебирать – ничего не сочиняется, только ручку обгрыз.
Попросил семейство помочь, все заняты: сестрёнка младшая в книжку уткнулась, мама на кухне посудой гремит, папа – с газетой, бабушка с дедом и приехавшая к ним в гости тётушка Ада сериал по телику смотрят.
Опять в свою комнату ушёл, вдохновения стал ждать.
Тут старший брат Петька вошёл.
Попросил брата помочь, он отмахнулся:
– Некогда, на каток опаздываю.
А ко мне вдруг вдохновение прилетело: «Петька, Пашка – приятели. Пашка позвонил Петьке: «Пойдём, погуляем». Я подумал и приписал: «По парку».
И тут вдохновение улетело. Зато сон напал. Я честно боролся с ним минут десять. Сон победил. Оставив на столе открытую тетрадь, я забрался на первый этаж двухъярусной кровати и сразу уснул.
Во сне огромная буква П с зонтиком и в чёрных калошах гуляла по парку. А потом принялась колоть меня зонтиком в грудь.
Я проснулся от того, что брат тыкал в меня обгрызенной ручкой. Мог бы и иначе разбудить!
Утром всегда суета и спешка, покидал в рюкзак тетради и учебники – и бегом в школу.
День начался с неприятностей.
Перед первым уроком наша классная пришла. И заставила меня очки из рюкзака достать, это мама её попросила о моём здоровье позаботиться. Их мне выписали месяц назад, но я этих круглых очков стеснялся, ни разу в них в классе не показывался. Пришлось нацепить на нос ненавистные стекляшки. Сзади сразу кто-то прошипел:
– Поттер, а где метла?
Но тут начался урок, и про меня на время забыли.
Урока русского я ждал уныло и обречённо. Мои три предложения на тройку не тянули…
Анна Ивановна собрала наши сочинения, дала всем задание и принялась листать тетради.
Когда дошла очередь до моей, в обложке с мотоциклом, очки у учительницы сползли на кончик носа, а на лице появилось такое удивление!
– Ну, всё, привет, хвостатая оценочка! Прощай, новый телефончик, – успел подумать я.
Анна Ивановна поднялась с моей тетрадкой в руке, оглядела класс и объявила:
– Сочинения ужасны – никто не выполнил задание – или коротко, или бессмысленно. И всё же кое-кто удивил! Вот уж и впрямь – неожиданная ситуация!
Учительница потрясла тетрадкой, словно хотела вытрясти из неё все мои каракули.
– Миша Рябов! Твоё сочинение довольно бессвязное и написано разным почерком, но удивило меня. И больше всего – последнее выражение, такое забытое, интересное и многозначное.
Я сидел красный, как рак, открыв рот от удивления.
А Анна Ивановна принялась читать по моей тетрадке:
– Петька, Пашка – приятели. Пашка позвонил Петьке:
–Пойдём, погуляем по парку.
– Пойдём, пожалуй. Планшет прихвати, пообщаемся, поиграем.
(Это брат, конечно, добавил, как с катка пришёл. Молодец!)
Учительница читала дальше:
– Передай Пашке, папе пожалуюсь! Пашка панду плюшевую порвал!
(Ага, сестрёнка тоже в комнате побывала. Но я про панду – не в курсе, если что)
– Пусть признается, паршивец!
(А это кто? Я перестал понимать, кто приписывал строчку за строчкой в моё сочинение)
– Поклёп! Панду Пронин пулькой продырявил, пистолет проверял пластиковый.
(Брат опять?!)
– Пистолет?! Погодите, покажу проказникам!
(Мама?)
– Пистолет? Помню, полковник Павлов подарил. Парад Победы помню, площадь, полную пехоты…
(И дед в тетрадке отметился…)
– Петербургский проспект… Первая парадная, поребрик … Поплиновое платье – просто прэлестное, подол плиссированный. Помните?
– Просто провал! Попурри! Положение – пердюмонокль!
После последнего предложения рты открылись уже у всего класса.
Спасибо бабушке? Или тётушке Аде? Теперь уж всё равно – кому.
Анна Ивановна передала мне тетрадь.
– Очень интересное слово, как раз означающее неожиданную, порой удивительную или даже неловкую ситуацию.
Класс пришёл в себя, и грянул хохот. Все смеялись, держась за животы. Все, кроме меня.
Я сидел с круглыми очками на носу, с тетрадкой с «пердюмоноклем» в руках и думал:
– Хуже – некуда.
Но может именно ненавистные очки меня и спасли! И с этого дня я стал Мишкой Моноклем.
А ведь могло быть и хуже

Анна Вербовская

МОЙ ЗАБЫВЧИВЫЙ ПАПА

Мой папа очень забывчивый. Очень-преочень. Он забывает всё, всегда и везде. По сравнению с моим папой человек рассеянный с улицы Бассейной – это первоклашка рядом с доктором наук.
Когда папа собирается на рыбалку, он всегда забывает удочки. Если идёт в магазин – оставляет дома кошелёк. С Восьмым марта папа поздравляет маму двадцать третьего февраля. А ещё он старается каждый день дарить маме цветы, потому что никогда не помнит, когда у неё на самом деле день рождения.
Однажды мы всей семьёй пошли в лес кататься на лыжах. Так мой папа только на лыжне обнаружил, что взял из дома одни лыжные палки – без лыж.
Мы дома так папу и зовём: «папа-забывапа». Это прозвище папа сам себе придумал. Потому что, кроме забывчивости, у папы ещё развита способность к самокритике. Ну и чувство юмора немножко.
А ещё был случай, когда мой папа забыл про меня. Ну, не то чтобы совсем забыл. Просто у него вылетело из головы, что он должен вечером забрать меня из детского сада. В тот день мама работала в вечернюю смену, поэтому идти за мной в сад была папина очередь.
Папа пришёл с работы домой. Переоделся в свои любимые тренировочные штаны с пузырями на коленках. Поставил разогревать макароны с котлетами, которые мама приготовила нам на ужин. Включил телевизор, чтобы не прозевать хоккейный матч. Мы с папой всегда болеем за наших хоккеистов. А тогда как раз наши играли с чехами.
И вот наши идут в атаку... ответственный момент... передача... бросок по воротам...
– Го-о-ол! – орёт папа на весь дом и хлопает меня по плечу, он всегда так делает, когда наши забивают.
Только тут до папы дошло, что никакого моего плеча рядом нет. Как, собственно, и меня самой. Потому что прошёл уже целый час с тех пор, как папа должен был забрать меня из детского сада. И папина рука замирает в воздухе. И он делает круглые глаза и втягивает в себя воздух:
– У-у-у-а-а-а-х-х-х!
...В детском саду было тихо-тихо. Всех детей давно разобрали. Я смотрела в тёмное окно, за которым отвесно падал густой белый снег, и прижимала к себе плешивую куклу Зину. Стараясь не плакать, я шептала ей в самое ухо, что папа просто задержался на работе, и что сейчас он мчится ко мне, что есть духу.
А нянечка тётя Дуся гремела ведром, возила тряпкой по полу и, шаркая тапками, ворчала себе под нос, что у всех родители как родители, только у меня...
И тут дверь с грохотом распахнулась, будто её хотели сорвать с петель. Тётя Дуся выронила швабру. Я вздрогнула и обернулась. На пороге стоял мой папа. В тапочках на босу ногу. В вывернутой наизнанку дублёнке. Папин шарф еле держался у него на шее, одним концом свисая до самой земли. На коленках пузырились старые треники...
...Мы шли с папой по глубокому, сверкающему под фонарями снегу. И я держала его за руку. А он всё время терял в сугробах свои растоптанные тапочки. И наступал на конец длинного, связанного мамой шарфа...
...Потом мы с папой открыли дома все окна, чтобы выветрить дым от сгоревших котлет с макаронами – папа, конечно, забыл выключить газ, когда побежал за мной в детский сад. Я поила папу горячим чаем. И гладила по голове, чтобы он не очень расстраивался из-за своей забывчивости. И мы с ним болели за наших. И кричали «го-о-ол!». И хлопали друг друга по плечу. Наши тогда выиграли с небывалым счётом – 9:1.
С тех пор прошло много лет. Папа никогда больше про меня не забывал. А так, по мелочам, – сколько угодно. Правда, подробностей я уже толком и не помню. Забывчивость – это у нас семейное.