Подготовила Екатерина Лазаренко

     Редколлегия портала «ДАР» с радостью поздравляет наших дорогих мужчин – и совсем юных, и в полном расцвете сил, и уже умудренных жизненным опытом, – с праздником Защитника Отечества!
Мы желаем Вам от всего сердца, чтобы дни Ваши протекали в мире и спокойствии, в радости и благополучии!
А если Вы не можете жить без сражений и приключений, пусть сражения будут спортивными и творческими, а иногда – кулинарными, а приключения станут неотъемлемой частью радостных путешествий – по другим континентам и странам, по просторам нашей страны и… по Вселенным, которые открывают нам люди и книги!!!

Мира и счастья Вам!!!

Примите от нас в подарок несколько рассказов наших замечательных авторов о настоящих друзьях, о смелых героях, о везунчиках, о победителях драконов и о многих других!

Иванова Ната

Настоящий друг Юрка

Зима у нас началась, как обычно в последние годы, хлюпаньем в декабре. Так сказать, словами Бараша из Смешариков, не зима, а какое-то лето холодное. За весь декабрь ни одной снежинки не упало, только дождь, да слякоть. А в новогоднюю ночь, как по заказу, снег повалил такими хлопьями, что к утру весь двор замело и к обеду уже в снежки можно играть было.
– Вот это каникулы начинаются, – обрадовался я и побежал за Юркой.
Его дом на той же улице коттеджного поселка, что и наш, только на другом конце.
– Дождались наконец-то, – встретил меня Юрка, – я уж думал, в этом году зимы не будет.
– Угу, – ответил я, – ну что, как запланировали, в экспедицию?
– Подожди, Артём, – не торопился Юрка, – надо, чтоб хорошенько подморозило, а то будем дрейфовать на льдине, как рыбаки по Волге.
Конечно же, никакой льдины у нас в овраге не было, но мы уже вошли в образ и считали себя настоящими полярниками.
Мы хорошо подготовились – натёрли свечкой полозья у санок, чтобы наши ледоколы лучше скользили сквозь вечные льды Арктики и Антарктики, сложили в рюкзак верёвку и две маленькие лопатки. А Вика, Юркина старшая сестра, пообещала нам утром наполнить термос горячим чаем. Потом позвонила моя мама, и я побежал домой.
Вечером за ужином я все уши прожужжал домашним про нашу экспедицию. Так не терпелось туда поскорее отправиться. Андрюшка, мой старший брат, помог нарисовать карту намеченного маршрута, мама отвечала за снаряжение, а папа научил, как ориентироваться по компасу. Там, куда показывает синяя стрелка компаса, будет север, позади – юг, слева – запад, а справа – восток. Всё просто!
Спать в этот день я лег пораньше, чтобы время быстрей пролетело, даже на компьютере не стал играть. Но заснуть сразу не получалось, всё думал, вдруг опять дождь пойдёт, и весь снег растает. Тогда пропала наша экспедиция. Еле заснул.
И вот долгожданное утро! На улице и правда подморозило, можно сказать крепко подморозило – шестнадцать градусов, и снег всю ночь сыпал, так что погода не подкачала. А вот одеваться в мороз для меня всегда большая проблема, я терпеть не могу всё шерстяное – носки, варежки, свитера с высоким горлышком и особенно шарфы. Они ужасно колючие и от них потом всё чешется. Но сегодня другое дело, всё-таки на Северный полюс отправляемся. Шарф я, конечно, повязал поверх куртки, и свитер надел, а вот носки шерстяные так и не смог себя заставить надеть. Пока мама не видела, я их в тумбочку спрятал. Обул сапоги, погрузил свой рюкзак на санки и отправился к Юрке.
Юрка уже ждал меня на улице. Я его сразу даже и не узнал. В валенках, в больших рукавицах, наверно в отцовских, шарфом так закутан, что одни глаза только торчат. Я не выдержал, расхохотался.
– Ты куда так вырядился? – еле выдавил я из себя. – Так уже никто не одевается!
– Ничего ты не понимаешь, – немного обиделся Юрка. – Вот перчатки твои, что? Намокнут от снега на раз-два. А потом что? Домой побежишь за новыми?
Да, об этом, конечно, я не подумал. Но возвращаться домой уже не хотелось. Развернули мы нарисованную карту, ещё раз проверили маршрут, и наше путешествие началось.
Всю дорогу я подшучивал над Юркой. Уж больно он неуклюже вышагивал в своих валенках, которые доходили ему до самых колен. Идти было весело. Санки легко катились за нами, снежок приятно поскрипывал. И хотя мороз немножко пощипывал щёки, мы его совсем не замечали.
Добрались мы до нашего оврага минут за пятнадцать. Детворы там уже видимо-невидимо, все по зиме соскучились. Склоны пестрили разноцветными санками, ледянками, картонками и другими приспособлениями для зимних забав.
– Артём, Юрок, привет! – мимо нас промчался третьеклассник Серёжка Фролов и, прыгнув на ледянку, покатился вниз по склону оврага.
К слову сказать, овраг наш – это длинная ложбина за нашим посёлком. Он чем-то перевёрнутую радугу напоминает, только вытянутую.
Поначалу мы даже забыли о своём путешествии и, побросав рюкзаки, покатились вслед за Серёжкой. И пусть катиться вниз в три раза быстрее, чем взбираться наверх, веселья от этого не убавлялось. Мы поднимались, падали, вставали и опять падали, катились вниз и снова поднимались, наверно раз пятьдесят туда и обратно. Наконец решили передохнуть. С важным видом мы достали из рюкзака термос с чаем и сидя прямо на снегу, стали угощать всех желающих. Потом мы разложили на санках карту, повертели в руках компас и отправились на Северный полюс.
По очереди с Юркой мы толкали друг друга на санках и представляли, что пробираемся на большом ледоколе сквозь вечную мерзлоту. И пока мы выясняли, на каком склоне оврага Южном или Северном холоднее, ноги мои стали подмерзать. С каждой минутой пальцы на ногах начинали болеть всё сильнее и сильнее. Я попросил у Юрки привала. Но оказалось ещё хуже, ноги мои в набитых снегом сапогах стали неметь. И тут Юрка не выдержал.
– Скидывай сапоги, – приказал он, а сам уселся на санки и начал снимать свои валенки.
– Юр, ты чего? – не понял я.
– Снимай, говорю, и надевай мои валенки, а то без ног останешься.
– А как же ты? Мои сапоги тебе не налезут, твоя же нога больше.
– И не надо. Я в рукавицах пойду, – и он поверх своих шерстяных носок натянул большие замшевые рукавицы, над которыми я посмеивался в начале нашего путешествия.
Я молча обул Юркины валенки. Какими же тёплыми они оказались внутри! А Юрка привязал свои санки за мои, положил на них наши рюкзаки и повёз меня домой. Всю дорогу я смотрел на Юркины ноги в рукавицах. У меня даже в носу защипало, и комок к горлу подступил. То ли от стыда за свою беспомощность, то ли от гордости за то, что у меня есть такой настоящий друг. А Юрка посильнее спрятав в рукава руки, мужественно тянул санки, в которых сидел я, да ещё вёз всю нашу поклажу.
Возле моего дома я отдал Юрке валенки, и он снова неуклюже, вперевалочку пошагал через всю улицу к себе домой. Но смеяться над ним мне уже не хотелось.

рис. Матвейчук Полина, 6 лет 

Ольга Аксенова

Игра в солдатики

Вообще-то я прекрасно обхожусь без индейцев и солдатиков. По мне это всё равно, что куклы. Хотя Тёмка придумывает разные разности, и я начинаю вместе с ним визжать, орать и шипеть, то есть, как говорит баба Валя, «втягиваюсь в игру».
Что можно делать с солдатиками? Оказывается, по ним можно стрелять из самострела. Они падают. Чем больше солдатиков упало, тем хуже. Значит, тебя скоро победят. Вообще-то, стрелять я не люблю, так как попасть могу не всегда, а Тёмка попадает чаще, и меня берёт досада. Почему он попадает, а я нет? Тогда я стреляю, стреляю, стреляю! Тёмка уже картинки раскрашивает, а я всё стреляю.
Но солдатики мне нравятся меньше, чем индейцы. Индейцы такие же маленькие, с мизинчик, как и солдатики, но красивые. Самый удивительный индеец - в оранжевых штанах и с белыми перьями на голове. Я всё время хочу им поиграть, но он мне никогда не достаётся. Тёмка его первым хватает. Индейцев мы делим поровну и расставляем на горах, которыми служат кубики. Потом сворачиваем кусочки бумаги, пережевываем их и стреляем каждый из-за своей горы в противника.
– Почему индейцы воюют против индейцев? – как-то спросил дядя Толя.
– А как же надо? – удивился Тёмка.
– Индейцы должны воевать с белыми.
Мы посмотрели друг на друга.
– Да, наверное, должны, – сказала я.
– А у нас не должны! – ответил Тёмка и принялся пулять по моим индейцам.
– Не должны! – весело подхватила я.
Так мы и играем, индейцы против индейцев. Красная Армия против Красной Армии, так как у Тёмки нет других солдат.
Тут Тёмке кто-то подарил 12 штук оловянных солдатиков. Они были не раскрашены, лица разглядеть было трудно. Мне они совершенно не нравились, но Тёмка их нахваливал:
– Ты что? Они сливаются с местностью! Что для солдата может быть главнее?!
Я не знала, что для солдата главнее, но мне казалось, что всё-таки что-то другое.
– И потом, тебе не нужно голову ломать, кто в каком звании, – продолжал Тёмка. – У тебя все рядовые. Расставила, куда попало, ты всё равно так и делаешь, и всё! Это я думаю, куда командира спрятать, как замполита прикрыть…
– Ну, хорошо, – говорю. – Если они такие замечательные, играй ими сам!
– Нет, – говорит Тёмка. – Всё лучшее – гостю.
Начали играть. Он в моего солдатика попадёт, пока отвернётся, я его вновь ставлю.
– Это не честно, – кричит Тёмка. – Я его убил!
– Нет, – говорю. – Ты не его убил.
– А кого же это я убил?
– Кого-то другого! Где это видно, что ты этого убил?
– А я сейчас на нём крестик нацарапаю!
И стал крестики царапать, когда солдатика сбивал.
– Ты зачем же их портишь? – спрашиваю.
– Да их всё равно выбрасывать, – отвечает.
– Как? Так ты мне их дал, потому что тебе самому в них играть не хочется? – обиделась я.
Тёмка сопит и ничего не отвечает. Я тоже надулась. Когда первый бой закончился, мы стали своих солдатиков снова расставлять. Но из предыдущих игр я знаю, что должен быть среди солдат самый главный солдат, который всеми руководит. Называют его командир. Я посмотрела на своих оловянных солдатиков и решила одного раскрасить самостоятельно. Должна же я отличать командира от всех остальных! Пока Тёмка прятал своих солдат по «окопам» и «блиндажам», я взяла лак для ногтей тети Оли и покрасила командиру голову в красный цвет. Получилось замечательно! Видно сразу – командир! Тут мою работу увидел Тёмка.
– Батюшки! Ты что сделала?! – заорал Тёмка. – Ты зачем ему голову раскрасила?
– Как зачем? Должен же у моих солдат командир быть?
– Это безобразие! – Тёмка схватил меня за руку, в которой я держала своего командира. – Ты испортила моего солдатика!
– Да ты же только что говорил, что их всё равно выбрасывать? – удивилась я.
– Мало ли что я говорил! – наскочил на меня Тёмка.
Хорошо, что в дверь тётя Оля вошла:
– Что за шум? – спросила она.
– Да вот, эта кулёма моего солдатика раскрасила твоим лаком! – пожаловался Тёмка.
Тётя Оля захохотала и потрепала нас по волосам:
– Не ссорьтесь. Это только игра!
Она вышла из комнаты, а тут и меня домой позвали. На следующий день прихожу к Тёмке. Глядь – все мои солдатики красным лаком покрашены. У кого голова, у кого рука, у кого сапог.
– Что это? – спрашиваю.
– Это боевые ранения! – гордо отвечает Тёмка. – Теперь я этими солдатиками играть буду. Вот тебе, возьми раскрашенных.
Но мне совершенно не хотелось играть раскрашенными. Мне так нравились мои оловянные, с боевыми ранениями, солдатики! Я подумала, что можно прилепить к Тёмкиному грузовику красный крест и поиграть в госпиталь. Как в него играть, я не знала, но что-то можно было придумать. Но Тёмка твёрдо стоял на своём и солдатиков не отдавал. Мы стали играть. После первого боя я сказала:
– Всё. Больше мне играть не с кем. Все твои солдаты сейчас будут отправлены в госпиталь.
– Куда? – возмутился Тёмка. – Они у меня умирают в бою.
– Ничего не знаю, – ответила я. – Ранен – в госпиталь! Так будет честно.
Иногда Тёмка со мной неожиданно соглашался. Так и сейчас. Он положил своих солдатиков в коробку и сказал:
– Тогда давай твоих поделим! И продолжим!
– Нет, – говорю. – Давай лучше я раненых вылечу.
– Ну, лечи на здоровье! А я пока твоими поиграю, – обрадовался Тёмка.
Я организовала госпиталь, а Тёмка расставил моих солдатиков. Потом каждого взял в руку и внимательно осмотрел.
– Ладно, – говорит. – Играй ранеными. Мне они надоели. Всё-таки мои раскрашенные лучше.
В разгар очередного боя Тёмка выбежал попить воды. А я снова взяла лак тети Оли и поставила по нескольку точек на груди у каждого. Кому одну, кому две, кому три точки. Когда Тёмка вернулся, он даже замер на месте.
– Это что? – грозно ткнул он пальцем в моего солдатика.
– Это ордена, – говорю. – За боевые заслуги!
Тёмка даже покраснел от обиды:
– Отдавай мне их сейчас же!
– Ты, – говорю, – уже выбери себе каких-нибудь солдатиков и играй ими до конца. А то я больше играть с тобой не буду.
– Ну и не надо, – ответил Тёмка. – Я их всех забираю.
– Ну и пожалуйста, если ты такой, – ответила я, надувшись.
Так мы сидели некоторое время. Тёмка делал вид, что играет. Бахал, выл, свистел. А я делала вид, что рассматриваю свои пальцы. Тёмка не выдержал и говорит:
– Ну, давай так. Поделим всех солдатиков поровну: и раскрашенных, и не раскрашенных.
– Давай, – говорю. – Только какие теперь у нас не раскрашенными называются?
– И точно, какие? – засмеялся Тёмка.
– Непонятно… – захохотала я.

Галина Степанова

Браконьеры

– Ур-ра! Приехал! Никитка приехал! – Эличка выскакивает за калитку, встречает друга. На днях она научилась произносить звук «р» и теперь с удовольствием рычит при каждом удобном случае. Никитка бросает велосипед, заходит во двор:
– А что это ты такая вся… пёстрая? В зелёнке? У тебя, что ли ветрянка?
– Да нет же, ветрянка уже была, раньше, ещё в малышовой группе! А это комары! Они нас сегодня чуть не сожрали живьём, ой, – Эличка оглядывается на отца, – чуть не скушали живьём. Мы сегодня на речку ходили, на рыбалку! Вот таких рыб поймали! – Эличка широко разводит руки. – Мы их вашему Маркизу подарим.
– Ничего себе. А чем вы ловили? – интересуется Никитка.
– Сачком ловили, – скачет Эличка.
– Сачком? Ну, значит, вы браконьеры, – уверенно говорит Никитка, – ловить можно только удочкой. А если сетью или сачком, значит, браконьеры.
Эличке нравится новое слово. Непонятное, но такое замечательное – столько «р-р».
– Папа, ур-ра! Мы браконьеры! – кричит она. – Мы рыбу сачком ловили потому что.
Отец смеётся.
– Да уж, браконьеры. Сачком для бабочек ловили. Вот, Никитка, вашему котику презент, – подаёт в полиэтиленовом пакетике двух маленьких окуньков, размером с Эличкину ладошку.
– Презент! Презент! Браконьеры! – радуется Эличка.

Лариса Васкан

Отрывок из повести «Георгий Победоносец. Буду похожим».

Побеждённый дракон

Эта история случилась в окрестностях Берита – крупнейшего города Ливана, который сейчас называется Бейрут. В озере у подножия Ливанских гор завёлся огромный змей – настоящий дракон!
– А разве драконы существовали на самом деле? – удивилась Оля.
– Современные люди могут об этом только догадываться, – ответил дедушка, – верить или не верить. Но есть много древних свидетельств о том, что драконы существовали и жили не так уж и давно. Возможно, они вымерли из-за того, что богатыри и воины с ними сражались.
Повстречаться с таким чудищем было очень страшно. Тот самый дракон, о котором я начал рассказывать, наводил ужас на весь народ Ливана. Он нападал на горожан и их скот и уносил их в озеро. А городом в то время правил жестокий и немилосердный царь, преследующий христиан. Когда напуганные змеем люди пришли к своему правителю, он решил составить список семей, и по очереди отдавать красивых девушек на растерзание чудовищу. При этом царь пообещал, что когда подойдёт его очередь, он отправит на смерть царевну Елизавету – свою родную дочь.
И царь выполнил своё обещание. Царевну нарядили в дорогие одежды, украсили золотом, жемчугом и драгоценностями. Отец взял её за руку и отвёл к озеру.
Царевне было очень страшно, она не хотела умирать и горько плакала. И тут, появился красивый молодой воин на белом коне с копьём в руках. Это был святой Георгий. Он утешил царевну и пообещал её спасти. Перекрестившись и помолившись Богу, всадник кинулся в бой со змеем и вонзил копьё в его хищную пасть. Конь святого Георгия топтал чудовище копытами.
Полуживого дракона царевна связала своим пояском и повела в город. Испуганные горожане были очень удивлены и в ужасе стали разбегаться. Но всадник на белом коне обратился к ним с речью, проповедуя христианскую веру и обещая спасение. Был там и царь, отец царевны. Он спросил избавителя своей дочери, как его зовут. И тогда всадник представился Георгием. В тот день в христианскую веру обратилось двадцать пять тысяч человек, не считая женщин и детей, а царь прекратил безжалостные гонения.
На месте, где Георгий избавил царевну и победил змея, горожане построили церковь в честь Пресвятой Богородицы, а в день освящения церкви забил святой родник.
Говорят, что победа святого Георгия над змеем – это победа веры над неверием и добра над злом. Именно поэтому изображение всадника на белом коне, побеждающего змея, так популярно и везде используется.
– А где оно используется? – спросил Гоша.
– На флагах, гербах, монетах, – ответил дедушка.
– Кажется, где-то я видела такое изображение, – задумалась Оля.
– Вспоминай! – улыбнулся дедушка.
– Не могу, – расстроилась внучка. – Подскажи! – попросила она.

Небесный покровитель

– В России издавна, со времён крещения Руси почитают Георгия Победоносца. Он считается образцом доблести и мужества, помощником воинов и земледельцев. Положил начало этому почитанию сын великого князя Владимира – Ярослав Мудрый, получивший при крещении имя Георгий. При этом князе на Руси был воздвигнут храм Георгия Победоносца в Киеве и построен монастырь в честь святого в Новгороде.
Имя святого Георгия носил и Ростово-Суздальский и Киевский князь Юрий Долгорукий, который в 1147 году основал Москву.
– Как мог Юрий Долгорукий носить имя святого Георгия? – удивился Гоша. – У них же разные имена!
– Юрий – это вариант имени Георгий, – объяснил дедушка. – В те далёкие времена русский язык отличался от нашего современного. Людям сложно было выговаривать начальную мягкую букву «Г», и поэтому появились более простые варианты. Даже Дни памяти Георгия Победоносца (23 апреля и 26 ноября по старому стилю) называли на Руси Юрьевыми днями. Но всем Юрам, также, как и Егорам, при крещении давали и дают имя Георгий.
И вот уже с ХIV века, со времён княжения Дмитрия Донского Георгия Победоносца стали считать небесным покровителем Москвы. Его изображение появилось на гербах Московских правителей, а немного позже вошло в состав русского герба с двуглавым орлом.
В 1993 году исторический герб Москвы был восстановлен. И сейчас он выглядит так: тёмно-красный щит с изображением на нём святого покровителя столицы нашей Родины – Георгия Победоносца на белом коне, в голубом развевающемся плаще и серебряных доспехах. Копьём святой пронзает пасть древнего чёрного змея, утверждая из века в век победу добра над злом.
Георгий Победоносец изображён также на знамени и флаге города Москвы.
– А разве знамя и флаг – это не одно и то же? – спросила Оля.
– Нет, – ответил дедушка. – Знамя – это святыня. Оно существует в единственном экземпляре и выносится только на очень важных церемониях. Флаг, наряду с гербом – это основные символы города. Их эталоны (оригиналы) хранятся в городском музее истории, и каждый желающий может их увидеть. Но флаг – это изделие массового производства, поэтому флаги мы видим повсюду: на фасадах зданий и павильонов, на мероприятиях и на улицах во время шествий и демонстраций.
Флаг Москвы состоит из прямоугольного полотна красного цвета с изображением Георгия Победоносца с обеих его сторон.
– А знамя выглядит по-другому? – спросил Гоша.
– Знамя изготовляется из более дорогих материалов и крепится на древке из ценных пород древесины. Полотно Московского знамени сшито из двух кусков тёмно-красного бархата с тёмно-красной и золотой бахромой по краям. К знамени прикреплены ленты с вышитыми цветными изображениями наград, которыми была удостоена столица. Георгий Победоносец на лицевой стороне знамени изображён в окружении золотых ветвей: дубовой и лавровой. Ветви символизируют славу и доблесть.
На оборотной стороне полотна в центре размещён золотой медальон с изображением основателя Москвы – Великого князя Юрия Долгорукого. По контуру медальона можно прочитать две надписи. Надпись вверху гласит: «ПРИДИ КО МНЕ, БРАТЕ, В МОСКОВ», а внизу подпись: «КНЯЗЬ ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ».
Вокруг медальона золотом вышита четырёхугольная кайма с восемью изображениями, соединёнными узором. Элементы этого узора: растительные ветви, двуглавый орёл, лев, единорог и грифон. В четырёх угловых изображениях – главные архитектурные символы города: Московский кремль, храм Василия Блаженного, храм Христа Спасителя и Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова на Воробьёвых горах. В верхнем изображении – слово «МОСКВА», а в нижнем – год её основания: «1147». По бокам изображены патриаршая митра (головной убор Патриарха) и императорская корона.
Знамя символизирует единство москвичей, как жителей города, небесным покровителем которого считается святой Георгий.
Дедушка улыбнулся и достал из кошелька маленькую жёлтую монетку.
– Кто это? Узнаёте? – спросил он.
– Георгий Победоносец! – радостно воскликнули Оля и Гоша.
– Это монетка из латуни, – сказал дедушка, а бывают и золотые, и серебряные монеты с изображением Георгия. И чеканят их с давних пор не только в России, но и в других странах.
– А в других странах тоже почитают святого Георгия? – спросил Гоша.
– Да, – ответил дедушка, – Георгия Победоносца почитают как на востоке, так и на западе. Много западных церквей, начиная с V века стали носить имя святого Георгия. Но самым известным среди западных стран оно стало в Англии. День святого Георгия – главный праздник этой страны, и символизирует он единство нации. «Доспехи святого Джорджа» были формой солдат британской армии, многих королей этой страны звали Георгами, и английский флаг – прямой красный крест на белом полотнище – символ Георгия Победоносца. Крест святого Георгия можно увидеть также и на государственных флагах других стран мира, например, Грузии, где он, как и в Англии, стал самым почитаемым святым и небесным покровителем.
– А ещё Георгиевским крестом награждали! – вспомнил Гоша. – а на девятое мая мы надеваем георгиевские ленточки!
– Только не путайте крест святого Георгия с Георгиевским крестом, – предупредил дедушка. – Ты правильно вспомнил – Георгиевский крест, как и императорский военный орден святого великомученика и Победоносца Георгия, – это награда. Но выглядит он не так, как крест святого Георгия на флагах.
– А что это за награда? – спросила Оля. – И почему на девятое мая мы надеваем полосатые чёрно-оранжевые ленточки?

Эльвира Смелик

Мальчик-невидимка

Шурик Усков сидел за предпоследней партой среднего ряда. Тихо сидел, смирно, незаметно. До того незаметно, что ученикам шестого «Б» (да, в общем-то и учителям тоже) казалось, будто предпоследняя парта среднего ряда и вовсе пустая.
Никто в сторону Шурика даже не смотрел.
А зачем, спрашивается, на него смотреть? Сидит тихо, вроде бы ничем не занимается, ничего не говорит.
Являлся бы хоть отличником, тогда бы у него списать можно было. Но Шурик учился так себе, на твердую «троечку».
Учителя Шурика никогда не ругали. Так ведь и не хвалили. Увидят в журнале фамилию «Усков», удивятся: «Почему я так давно его не спрашивала?», вызовут к доске, прослушают неуверенный ответ, скажут: «Ладно, садись! «Три»!» И опять вроде как нет Шурика.
Впрочем, Шурик не обижается, что на него внимания не обращают. Это даже удобно.
Например, можно хоть целыми уроками смотреть на сидящую за соседним рядом Видову. Без боязни оказаться замеченным. Потому что Видова Шурика в упор не видит. Зато она самая красивая девочка в классе. Может, даже во всей школе.
Когда Шурик тихо заходит в класс, никто даже головы не поворачивает. Словно ничего и не меняется в окружающей обстановке. А вот Петров с Кондрацким всегда появляются шумно. С толкотней, с глупыми шуточками, с криками. Как сегодня.
Застряли в дверях. Потому что пройти решили одновременно. Протискивались, протискивались, ругаясь и споря, и вдруг разлетелись в разные стороны.
Петров закатился под первую парту ряда у стены, а Кондрацкий налетел на шкаф с учебными пособиями и врезался локтем в стеклянную дверь.
Стекло, конечно, разбилось. Зазвенели, посыпались осколки.
– Вот невезуха! – Кондрацкий даже ногой с досады топнул и побрел на свое место с видом заключенного, ожидающего смертной казни.
Людмила Сергеевна, наверное, еще в коридоре почувствовала неладное. За много лет работы в школе нюх у нее развился стопроцентный на всякие там неприятности. Поэтому в кабинет она вошла уже с сердитым выражением лица и не прогадала.
Дверь шкафа зияла ей навстречу незастекленным провалом, словно выбитым зубом, а на полу поблескивали осколки.
– Чья работа? – негромко спросила она, но с такой интонацией, что у тех, кто послабее духом, мурашки побежали по коже.
Но ни один человек не проронил ни слова.
– Значит, молчать будем? – Людмила Сергеевна уперлась руками о крышку стола, немного подалась вперед и, за одно мгновенье словно увеличившись до великанских размеров, нависла над классом. – Будем хранить имя героя в тайне? И сам герой, конечно же, тихонечко отсидится на месте. Потому как понятия не имеет, что такое смелость.
Кондрацкий скрипнул зубами, но не шелохнулся.
– Значит, никто ничего не скажет?
– Я скажу! – Шурик не то, чтобы поднялся, подпрыгнул со стула и увидел, как впервые за шесть лет на него обратились взгляды всего класса.
А Кондрацкий, так тот просто покрошил его на части одними глазами. Вжик! вжик! вжик! – и нет больше Шурика.
– Это я разбил.
– Ты? – Людмила Сергеевна сразу уменьшилась до своих обычных размеров, мотнула головой, будто пыталась развеять странное наваждение. – Ну-ка, иди сюда, Усков!
Шурик невозмутимо дернул плечом, вышел к доске и снова повторил:
– Это я разбил.
Людмила Сергеевна посмотрела на него очень-очень пристально, тоже дернула плечом, только недоуменно.
– И как же тебя угораздило?
– Я на голове стоял, – выпалил Шурик, – махнул ногой и случайно попал в шкаф.
– Ты… что? – Людмила Сергеевна придвинулась поближе к Шурику, зачем-то потрогала руками собственные уши (может, проверяла, на месте ли они). – На голове стоял?
– Ну, да! – спокойно подтвердил Шурик и встал на голову.
Точнее, попытался встать. Но лишь завалился на бок, опрокинул учительский стул и сбил пяткой принадлежности для черчения, висящие под доской.
– Вот видите! – произнес он назидательно, сидя на полу и потирая одной рукой ушибленную спину, а другой указывая на учиненный погром.
– Вижу! – Людмила Сергеевна согласно кивнула и отступила к столу. – Ты, Усков, садись-ка на место! – она перевела взгляд на потрясенно молчавший класс. – А ты, Кондрацкий, возьми швабру, совок и осторожно собери стекляшки!
Шурик неторопливо шагал к своему месту и по-прежнему чувствовал на себе многочисленные взгляды. Разные. Восхищенные, изумленные, непонимающие, осуждающие и один сердитый. Кондрацкого.
А после уроков возле раздевалки Шурика, направлявшегося к дверям, окликнула сама Видова.
– Эй, Усков! У тебя шнурок на ботинке развязался!
– Знаю! – буркнул Шурик, не оборачиваясь, и прибавил шаг.
Разговаривать с Видовой – это тебе не на голове стоять. Тут ТАКАЯ смелость нужна!

Галина Степанова

Чемпион

Антошка прибежал из школы весь мокрый, взъерошенный и счастливый.
– Бабушка, я чемпион! – радостно закричал он с порога. – Я первым к финишу прибежал! Представляешь?
Бабушка не представляла. И, хотя внук никогда не врал, бабушка засомневалась. А сомневалась она не зря – Антошка в своём первом «А» классе, был самым маленьким, худеньким, носил очки, играл на скрипке и имел твёрдую "тройку" по физкультуре.
– Ты, первым, прибежал, к финишу? – спросила она, помогая внуку переодеваться в сухое.
– Ну да, я! Бабушка, вот слушай, я тебе сейчас расскажу: у нас сегодня другая учительница по физкультуре была, незнакомая, она старшеклассников учит. Но хорошая такая, целый урок играли во всякие игры, и она всё время на нас смеялась. А потом, представляешь, нам надо было три круга по стадиону пробежать. Я сначала сильно отстал и за всеми бежал, потом все меня догнали, и я бежал в середине, а потом смотрю, я первый бегу, а все меня догоняют и уже близко до финиша. И тут эта тётенька, ну, учительница которая, рукой машет мне и кричит: «Давай! Давай!» Я, как припустил и – первый! Учительница мою руку вверх подняла и сказала: «Вот победитель этого забега!». А все как начали кричать, как разозлились, что я первый! А учительница громче всех крикнула, а потом ещё в свисток свистнула и сказала, что завидовать чужому успеху, как это, "недостойно" она сказала. А сама всё смеётся. А потом, когда мы к школе подходили, она сказала, что мне надо серьёзно заниматься физкультурой.
Знаешь, я теперь каждое утро бегать буду.
Антошкины глаза сияли, он переживал радость победы.

Евгений Шестов

Вовкин папа – неудачник

Вовка потянулся к коню, почти тронул его пальцем, но тут же отдернул руку. Нет, конем ходить нельзя, тогда откроется слон, который нападал на его короля два хода назад. Что же сделать?
Вовка прищурился, посмотрел исподлобья на папу. Тот сидел на диване, развалясь и почти не глядя на доску. Казалось, игра его совсем не интересовала.
Но стоило Вовке сделать неправильный ход, на лице папы тут же появлялась ехидная улыбка. Он поднимал вверх ладонь, спрашивал:
– Пошёл?
И если Вовка утвердительно кивал, папина ладонь сворачивалась в кулак, который сразу же принимался стучать по макушке сына.
– Не думаешь, сын. Но… Ход сделан, обратно не повернешь. Смотри, что я сделаю.
Дальше папа делал такой ход, который заставлял Вовку опять напряжённо думать.
Мама встала в дверях, минуту смотрела на игру, потом возмущённо воскликнула:
– Хватит ребенка мучить! Сколько можно. Ты уроки сделал?
Две головы почти одновременно повернулись на голос мамы, но никто не произнёс ни слова. Мужчины опять погрузились в раздумья над шахматной доской.
Мама фыркнула, сделала два шага в комнату и опять произнесла, уже с нажимом:
– Ты сделал уроки?
– Мне осталось выучить стихотворение. Письменные я написал. Можешь посмотреть.
– И когда ты собираешься его учить? – взвилась мама.
– Уже сейчас. Вот только проиграю папе третий раз и все, пойду учить.
– Папе проиграешь? – Казалось, мама подавилась воздухом. – Да твой папа никогда не умел играть в шахматы. Я его обыгрывала в два хода, когда мы женихались.
– А я научился, – высказал свою мысль папа.
– Ага, рассказывай кому другому. Научился. Что ты вообще умел? Научился он. Ты как был неудачником, ничего не мог сделать самостоятельно, и до сих пор всё то же самое. Тебя всегда приходится тащить как на аркане. Сам ничего сообразить не можешь.
– Мам, не трогай папу. Дай мы доиграем.
Сын сделал ход пешкой на е8, превратив её в ферзя, и воскликнул:
– Папа, тебе мат!
Мама расплылась в блаженной улыбке:
– Ну, что я тебе говорила. Даже ребёнка обыграть не можешь.
Папа встал с дивана, пожал сыну руку:
– Поздравляю. Когда думаешь, начинает получаться. Проанализируй игру ещё раз, найди свои ошибки, и старайся их не допускать. Усёк?
– Усёк, – ответил сын и отправился учить стихотворение Лермонтова.
Учебник, вчера казавшийся таким легким, вдруг сделался неимоверно тяжёлым, прямо неприподъёмным. Что же в нём было такого, что добавляло ему вес?
Вовка вздохнул, открыл страницу и начал бубнить. Слова менялись, но интонация ученика оставалась прежней. Прошло полчаса, сорок минут, но сын усиленно продолжал повторять одни и те же стихотворные строчки. Книга казалось, помогала, но стоило отложить ее в сторону, и повторять слова, не заглядывая в шпаргалку, как текст вылетал из головы и не хотел возвращаться.
Наконец, сын вошёл в комнату родителей и спросил:
– Пап, а почему ты неудачник?
– Кто тебе сказал? – спросил папа и покосился на маму. Мама, которая гладила Вовкину рубашку у окна, вскинула голову, но тут же её опустила, делая вид, что не слышала реплики сына.
– Мама сказала, – строптиво проговорил сын, глядя больше не на отца, а на мать. – Так ты неудачник, да?
– Это как посмотреть, – ответил папа, и нахмуренный вышел на кухню.
Сын пошёл следом за отцом.
– Как посмотреть?
– Давай я тебе расскажу, а ты решишь, неудачник я или так сложились обстоятельства. Хорошо?
– Давай, – согласился сын и уселся на табуретку, вертя в руках учебник литературного чтения.
Папа налил себе в бокал чаю, положил три ложки сахара и только после этого продолжил:
– Мы с твоей мамой были одновременно в одном лагере. Мать, когда это было? В каком году?
– Я разве помню…
– Нам было… Да, лет по десять?.. нет, мне десять, а тебе на год меньше. Точно. И вот мы приехали в пионерский лагерь в одну смену. Однажды нас привели на городошную площадку, разделили на команды, и мы начали игру. А тренер у нас был такой шустрый. То ли спешил куда, то ли характер у него был такой нервный, только он нас торопил всегда. И вот настала моя очередь кидать биту. Я встал к дальней черте, взял в руку биту. Но когда я уже собрался ее бросить, тренер заметил, что я держу биту левой рукой. Он тут же свистнул в свой почти милицейский свисток, остановил игру, подошел ко мне и стал на меня орать. Половину я не понял, что он орал, но понял только, что надо бросать биту правой рукой. Я хотел ему объяснить, что я левша, что кидаю палку левой, но он меня не слушал. Упеёся и все тут: «Кидай правой». Что я мог поделать? Я прицелился и кинул.
Папа на какое-то время замолчал, прочистил горло, потом продолжил:
– Бита полетела не в цель, а в сторону. Руку я не довёл до нужного места, я же не так хорошо владел правой рукой как левой, вот и отпустил биту раньше времени. Она полетела в ребят. Хорошо, они успели сообразить и бросились врассыпную, кто-то подпрыгнул, кто-то отскочил. Никого не задело, не покалечило. И слава богу. Зато крику было!.. О!.. Тренер, помню, тогда на мне оторвался.
Папа открыл форточку, вдохнул свежий апрельский воздух, достал сигарету, но сразу же убрал её обратно в пачку. Потом он повернулся к маме, которая тоже, как и Вовка слушала его рассказ заворожено. Минуту смотрел на маму, усмехнулся, сказал:
– Твоя мама тогда подбежала ко мне, крикнула тренеру: «Ведь он же вам говорил, что он левша. Нечего его ругать».
– Я? – Мама удивленно вскинула брови. – Что это ты придумываешь?
– Тогда же она в меня и влюбилась.
Папа смеялся уже в тридцать два зуба.
– Вот ещё, навыдумывал всякой ерунды, и вешает лапшу на уши ребёнку.
Но как бы мама не хмурилась, Вовка видел, что гроза прошла стороной. И можно спокойно идти доучивать стихотворение Лермонтова.

рис. Печеришняя Мария, 8 лет 

Екатерина Лазаренко

Бой с Драконом

Славка примчался из школы, наскоро пообедал, сказал маме, что ему задали кучу уроков и уселся за компьютер. Для маскировки он открыл страницу своего класса на сайте школы, где им обычно вывешивали домашнее задание. И тут же подключился к игре, в которую втянулся этим летом.
Его приятель Женька уже был там. Они сегодня договорились дойти до Дракона и подзарядиться энергией.
– Поиграю полчасика, – подумал Славка, – а потом за уроки!
Он привычным движением выбрал расу, за которую играл, оружие, защиту. Проверил виртуальные деньги. Через две минуты он был готов к бою. Молниеносно пройдя положенные сражения, Славка оказался на месте встречи с Женькой. На уровне Дракона.
Дальше всё пошло, как обычно: уровни, сражения, набор очков. Вдвоём дойти до Дракона было гораздо легче. Славка уже знал это по опыту. За лето он с Женькой уже доходил до тридцатого и даже тридцать девятого уровня. Правда, Славке иногда казалось, что Женька на него обижается. Славка вступил в игру позже, а уровень у него было больше. Да и виртуальные жизни постоянно росли.
Женька даже подбил его недавно обнулить игру и начать всё заново, с первого уровня. Мол, теперь ты всё знаешь, наберёшь больше баллов и легко перейдёшь к сороковому уровню без потерь. Ребята договорились начать игру по новой вместе. Но на следующий день выяснилось, что Женька остался там же, где и был. А Славке опять пришлось до него добираться. А теперь вдруг Женька заявил, что у него большая потеря энергии и ему нужен Дракон – уровень, на котором можно было подзарядиться, не теряя очки и жизни.
Но к Дракону нужно было ещё прорваться. Желающих было много, да и препятствий немало. Так что Славка с Женькой увлечённо сражались.
Славка мимоходом слышал, как с кем-то по телефону говорила мама. Когда она позвала его, Славка крикнул, что у него уроков много, он перезвонит потом. Кто звонил и зачем, Славка не понял. Уж очень он был сосредоточен на игре. Потом мама что-то ему крикнула, хлопнула входная дверь. Славка понял, что мама куда-то ушла. Обрадовался, что у него ещё есть время поиграть, а уж потом засесть за уроки. Он надел наушники, включил скайп и дозвонился Женьке. Теперь им было гораздо легче договориться о совместных действиях. В результате они оказались у Дракона. Женька набрался желанной энергии, и ребята уже были готовы продолжить игру на следующем уровне, но тут прямо над Славкой раздался мамин голос:
– О, уже играешь! Значит, все уроки сделаны! Молодец!
Славка вздрогнул от неожиданности. Когда только мама успела вернуться, и почему он не слышал?! Ах да, он же в наушниках!
– Ну идём ужинать, – в это время говорила мама, – а потом проверим уроки вместе.
Тут Славка вздрогнул второй раз. Как ужинать?
– Ма, а сколько времени?
– Восемь, – ответила мама и ушла на кухню.
Славка вышел из игры и поплелся за мамой. Стыдно было признаваться, что заигрался, а уроки ещё не сделаны. Но маму не проведёшь! Это Славка давно понял. Она как-то всё сразу про него знает. Говорит, всё у Славки на лице написано.
Мама уже накрыла на стол, положила Славке на тарелку котлеты и макароны, как он любит. А потом грустно сказала:
– Славка, а твои проиграли!
– Какие мои? – не понял Славка.
– Ну, команда твоя! Ты же с этого года капитан. Забыл? – удивилась мама.
Про капитанство Славка помнил и очень этим гордился. Но вот почему проиграли, и вообще, с кем играли и почему без него? Славка тут же все свои вопросы выпалил маме.
Мама сразу ничего не ответила. Посмотрела на Славку внимательно. Потом стала что-то убирать в холодильник. Затем заглянула на разные кухонные полки, словно что-то искала. Достала чай, включила электрический чайник. В общем, стала заниматься своими делами, будто Славки на кухне не было.
Славка сник. Раз мама так себя ведёт, значит, он, Славка, что-то серьёзное натворил. Но вот что?
– Ма, ну не сердись! – просительно начал Славка. – Ну забыл я про уроки. Но ведь только начало четверти. Ещё весь год впереди. Да сделаю я сейчас эти уроки! Ну, чего обижаться-то?
– А я и не обижаюсь, – спокойно ответила мама. – Вот только, как ты завтра с ребятами будешь общаться? Ты же их подвёл, не пришёл на важную игру. Просто забыл про неё.
– А сегодня что – двадцатое? – сообразил Славка.
Вот обида! Угораздило ему именно сегодня потащиться к этому Дракону. Вечно он с Женькой впросак попадает. Главное, с Женьки всё, как с гуся вода. Он же из другого класса. Ему до Славкиных проблем дела нет! Своё-то он всё вовремя делает! А Славка сегодня важный матч пропустил. Вот если бы он не забыл, ребята бы обязательно выиграли! Славка в этом был твёрдо уверен! А теперь сплошные «бы». Обидно!
– Ма, чего делать-то? – тихо спросил Славка.
– Не знаю, – ответила мама. – Придёт папа, поговори с ним. Может, чего придумаете.
– Ма, я пойду, – извиняющимся голосом сказал Славка. – Уроки сделаю, тогда поем.
– Нет, дружок! Вначале ужин, потом уроки!
Тут Славке в голову пришла неожиданная мысль. А может ну их, уроки эти! Чего ему больше всех надо! Вот мальчишки в его классе имеют свои честные «трояки» и нормально! А у него и так всегда пятёрки да четвёрки! Один-то раз точно можно уроки не сделать!
– Ну если ты так решил, – вдруг сказала мама, – значит, так и поступай! С этого года перестаю проверять уроки. Всё-таки четвертый класс. Не маленький уже, – вдруг твёрдо заявила мама, а потом неожиданно добавила. – Только к этому быстро привыкаешь. В компьютер играть, уроки не делать.
– Нет, ну как она догадалась?! – мысленно возмутился Славка. – Хоть паранджу надевай!
Славка видел такую накидку в кино, которое они с папой смотрели. Лицо закроешь и, поди догадайся, что у тебя на нём написано. Правда, там глаза открыты. И вообще, паранджу только женщины носят.
Мама налила Славке чай в кружку, поставила на стол вазочку с конфетами, а потом присела на стул с другой стороны стола, напротив Славки.
– Славка, ты пойми! Выбор-то твой! Я, конечно, могу тут кричать, требовать, наказывать, но зачем?
Славка ничего не ответил, только виновато пожал плечами.
– А помнишь, что папа рассказывал тебе про дракона? – вдруг неожиданно сменила тему мама.
– Про какого дракона? – не сразу понял Славка.
– Про того, который приходит хотя бы раз в жизни к каждому человеку. Такая легенда есть на Востоке.
Тут Славка вспомнил, как папа много раз говорил, что этот самый Дракон очень коварный и хитрый. Приходит он всегда неожиданно. Может принимать разные обличья и даже быть невидимым. Дракон потихоньку нашёптывает выбранной им жертве, где и как лучше действовать. Если слушаться советов Дракона, то всё будет получаться. Какой дурак этому не обрадуется! Это же настоящее везенье! Только никто из тех, кого выбирает Дракон, обычно не видит, что от его удачи кому-то другому становится плохо. А даже если кто-нибудь и заметит, Дракон всегда найдёт, как заморочить. А потом Дракон полностью подчиняет себе свою жертву. И уж тут приходится делать только так, как велит Дракон. Хочешь не хочешь!
А ведь Славка сегодня сам добровольно пробирался к Дракону!
И вдруг Славку осенило! Вот это он лопухнулся! Ведь это же была настоящая ловушка! Как же он сразу не догадался! Вроде помог другу, а на самом деле, ребят подвёл, уроки не сделал и маму расстроил.
Ну Дракон! Ну хитер! Даже в игру пробрался!
– Ма, а что же делать? – растерялся Славка.
– Папа, наверное, и про это тебе рассказывал!
– Ну да! Он сказал что-то такое, что нельзя этого дракона просто так победить. Ни мечом, ни из пистолета. Его даже лазерным оружием не возьмешь! Но вот, как победить?! Не помню! Забыл! – честно признался Славка.
Тут раздался звонок в дверь. Это пришёл папа. Славка так ему обрадовался, словно приход папы спас его от злого Дракона. И Славка тут же во всем папе признался. Прямо в коридоре. И про уроки рассказал, и про футбол, и про свой поход к Дракону, и про то, что забыл, как с ним бороться.
Папа его внимательно выслушал, а потом сказал:
– Славка! Ты должен сам вспомнить, как победить Дракона. А иначе он не уйдёт. Ну давай, вспоминай, о чем мы с тобой ещё говорили.
Славка поначалу совсем расстроился. Если даже папа не поможет, то, как он сам-то с таким гигантом справится! Ничего про оружие против Дракона Славка вспомнить не мог, как ни старался.
А поэтому отправился делать уроки. Чтобы хоть как-то отвлечься. Конечно, тут же в голову полезли разные мысли: спать хочется, да ну эту математику, завтра утром сделаю, и вообще, всё это сказки, никакого Дракона нет.
Но теперь Славка уже сам знал, что Дракон есть!
И мужественно начал с самого трудного – с задачек по математике.
Когда час спустя мама с папой заглянули в Славкину комнату, они увидели, что он спит, сидя за столом. А подушкой ему служит открытый учебник истории.
Будить парня было жалко, так что папа решил перенести его на кровать. Но вдруг мама его остановила.
– Смотри! – тихо прошептала она, указывая на стол.
Прямо перед ними лежала записка, на которой большими буквами было написано «Твердый дух и сила воли».
– Победил! — только и сказал папа.
После этой истории, конечно, Славка и дальше продолжал играть в компьютерные игры, но уроки делал вовремя, и его футбольная команда редко проигрывала.

Ольга Аксенова

Вымпелы футбольных команд

У Тёмки над кроватью чего только не висит. И барометр, и термометр, и доски с картинками, которые он сам выжег, и какой-то плакат с самолётом. Но самые красивые – узкие длинные флажки с кисточками на конце. Все они разные по цвету, но одинаковые по размеру. Тёмка говорит, что это вымпелы. Я так к ним привыкла, что уже не замечаю. А тут сидим с Тёмкой на полу, лото раскладываем, и вдруг он спрашивает:
– Ты за какую футбольную команду болеешь?
– Ни за какую, – отвечаю я, перекладывая карточки.
– Как это – ни за какую? Надо за какую-то болеть!
– Это зачем? – удивилась я.
– Надо, и всё! Вот смотри, на стене вымпелы. Тебе какой больше всех нравится?
– Мне все нравятся, – отвечаю.
– Нет, так быть не может. Какой-то больше всех должен нравиться. Какой?
Я посмотрела на вымпелы.
– Вот этот, – говорю, – чёрно-синий очень красивый.
– Ну, ты выбрала! Это же что такое?! Это же ничего! «Черноморец» какой-то! Кто это? Что это? Ты ещё выбирай!
– Что я выбирать буду, если я уже выбрала? – удивилась я.
– Нет, ты не правильно выбрала, выбирай ещё.
Я вздохнула и снова посмотрела на вымпелы.
– Вот этот ничего, – показала я на бело-голубой вымпел.
– Ну, это куда ни шло, – отвечает Тёмка. – «Динамо» всё-таки, команда известная. Но всё равно. Не правильно.
– Что не правильно?
– Выбрала не правильно.
– Как это – не правильно? Я же выбираю то, что мне нравится.
– Ты их что, по цвету выбираешь? – пошутил Тёмка.
– По цвету, конечно, – отвечаю.
– Это просто позор! Она не знает футбольные команды!
– Я же тебе с самого начала сказала, что я ни за какую футбольную команду не болею.
– А я так понял, что ты их знаешь, но ни за одну не болеешь.
– И не знаю ни одной, и не болею. Вернее, теперь, две знаю: «Черноморец» и «Динамо», – рассыпая бочонки, ответила я.
Тёмка вскочил на ноги, снял все вымпелы, смёл мои бочонки и, разложив передо мной свои флажки, начал рассказывать:
– Это «Спартак», – показал он на красно-белый вымпел, – это «ЦСКА», они красно-синие. Вот зелёно-красные «локомотивщики», чёрно-белые – «Торпедо», бело-синие – «Зенит». Поняла?
– Поняла, – отвечаю, – чего тут не понять.
– Ну, а теперь тебе кто больше нравится?
Я посмотрела на Тёмку с испугом.
– Я же тебе сказала уже…
– Ну, ты же неправильно сказала!
Я начала злиться.
– Как сказала, так сказала, что ты ко мне пристал!
– Я не пристал! Я хочу, чтобы ты команду выбрала!
– Я, – говорю, – буду за розово-жёлтых болеть!
– Это кто такие? – удивился Тёмка.
– Это такие, – говорю гордо, – лучшие! У тебя их даже и нет!
– Нет таких! – отвечает Тёмка. – Не выдумывай.
– Нет, нет. Я и говорю, что нет.
– Не «нет, нет», а вообще нет! Таких нет!
– Нет – значит, будут! – разозлилась я и перемешала его вымпелы на полу.
– Чего ты от неё хочешь? – спросил, проходя по коридору, дядя Толя, опуская на нос очки.
– Я хочу, чтобы она правильно выбрала команду!
– Нет. Ты хочешь, чтобы она выбрала твою команду, – ответил дядя Толя, – ей, может, «Спартак» не нравится совсем.
– Не нравится, – подтвердила я, – я красный цвет не люблю!
– Это же ужас, что такое! – завопил Тёмка. – Папа, она ничего не понимает. Она по цвету команду выбирает!
– Ну и что? – спросил дядя Толя. – А ты как выбрал?
Тёмка задумался.
– А ты выбрал ту команду, за которую болею я, – ответил за него дядя Толя. – И чем ты от Оли отличаешься?
–Ты – это ты, а цвет – это цвет, – не сдавался Тёмка.
– Интересно… – сказал дядя Толя. – А что, если я много лет назад «Спартак» по цвету выбрал? Тогда что?
Тёмка так удивился, что даже не нашёл, что сказать. А я пошла домой с мыслью, что правильно я ни за кого не болею. А то сейчас тоже, как Тёмка, подпрыгивала бы и требовала правильную команду назвать.

рис. Кочарян София, 9 лет

Ирина Горбачева

Улыбка для дедушки

Приехала внучка к дедушке в деревню отдыхать. Каждое утро выходит во двор и видит, что дедушка уже давно на грядках работает. Присядет у каждой грядки и начнёт маленькими грабельками землю ворошить. Камушки из земли вытащит, травку ненужную, корешки сухие уберёт. И так на корточках с утра и до вечера что-то на грядках делает. А как-то взял горсть земли в руки, размял и сказал: Добрая земелька! Смотрела внучка на деда, наблюдала, как он работает, а потом и спрашивает у него:
– Дедушка, что ты на грядках так долго делаешь?
– Улыбки выращиваю, – ответил он.
– Улыбки? Это цветы такие? – удивилась внучка.
– Нет. Твои улыбки.
– Дедушка, как можно вырастить мои улыбки?
– Трудно, долго, но можно. Сначала надо землю вскопать, потом разрыхлить и убрать все сорняки с грядок, чтобы земля свободно дышала. Когда земля задышит, воды напьётся, доброй станет. Только тогда можно сажать в неё семена и рассаду. Вот я так и сделал, и высадил для тебя клубнику. Вырастит клубничка, ты её сорвёшь, съешь и улыбнёшься! Так что много я твоих улыбок выращу, – ответил ей дедушка.
Внучка ласково смотрела на дедушку, а потом обратилась к нему:
– Дедушка, значит, земля дышит, как мы, пьёт воду, как мы и становится доброй, как мы?
– Если бы тебя никто не любил, и не заботился о тебе, ты стала бы злой и не доброй девочкой. Так и земля. Не будешь заботиться о ней – не подарит она тебе ни улыбки, ни радости, а в пыль превратится, будет окутывать тебя облаками пыльными, а в дождь в скользкую грязь под твоими ногами.
– Дедушка, дай мне грабельки и научи сажать ягоды, я хочу вырастить для тебя улыбку, – попросила внучка деда.
Выполнил он просьбу внучки. А когда поспела клубника, они собирали её и радостно улыбались друг другу.

Эльвира Смелик

Капитан бумажного корабля

Отдохнувшее за зиму солнце широко улыбалось в ясном безоблачном небе и тянуло к земле свои жаркие лучи. А снег не любил тепла. Он раздулся и размяк от обиды, ему не хотелось исчезать. Но он все равно таял, а потому плакал и плакал, и никак не мог остановиться. Снежные слезы просачивались во все щели, собирались в шустрые ручейки. Те с тонким восторженным смехом бежали по асфальту, сливались вместе, и вот уже целые реки талой воды растекались вдоль дорог и тротуаров. А на темных проталинах прели прошлогодние листья и пробивались к свету первые зеленые ростки.
Двое стояли возле школы.
– Все! – заключил Тюкин, подводя какой-то важный для себя итог. – Прощай, Наташка! Я уплываю.
– Как? – Наташка растерянно захлопала глазами. – На чем уплываешь?
Тюкин строго уставился на нее.
– Конечно же, на корабле. На чем же еще? – Он задумчиво посмотрел вдаль. – Буду плавать, пока не открою какой-нибудь новый остров.
– А разве еще есть такие?
Наташка добросовестно учила уроки и хорошо знала, что все острова на Земле давно открыты-переоткрыты.
– Наверное, – неуверенно произнес Тюкин и опустил голову.
И тут Наташка поняла: они увидятся не скоро! Очень не скоро! А, может, и вообще никогда не увидятся. И в глазах у нее защипало.
– И дался тебе этот остров! – Наташка расстроенно надула губы. – Ну, зачем он тебе?
– Надо! – коротко отрезал Тюкин.
Он сам еще толком не знал, зачем ему понадобился затерянный среди океана неведомый клочок суши. Может, для того, чтобы через много-много лет грустная Наташка говорила своим знакомым, показывая крошечную точку на голубых просторах карты мира:
– Вот этот остров открыл Тюкин. Мы с ним сидели за одной партой в третьем классе.
– И когда ты уплываешь? – чуть слышно спросила Наташка и, не удержавшись, всхлипнула.
– Прямо сейчас!
– Когда?
Тюкин расстегнул свой рюкзак, вытащил белый бумажный кораблик и торжественно и важно пустил его в пробегавший мимо ручеек.
Наташка, приоткрыв рот, тщательно наблюдала за каждым его движением. И, когда маленький кораблик рванулся вперед, а Тюкин остался стоять на месте, провожая его серьезным взглядом, вскинула глаза, полные возмущения и обиды.
– Ну, ты, Тюкин, дурак!
И она гордо удалилась. Ее высоко поднятая голова, и прямая спина, и неспешная, независимая походка выражали все те же возмущение и обиду.
А бумажный кораблик, влекомый ручейком, сбежал по наклонной асфальтовой дорожке, вместе с маленьким шумным водопадом соскользнул с тротуара, промчался вдоль длинного ряда поребриков и выплыл прямо на проезжую часть.
Первая же проехавшая по шоссе машина безжалостно раздавила его. И теперь намокшая мятая бумажка мерно покачивалась на грязных волнах.
Но это действительно была всего лишь намокшая мятая бумажка. А корабль плыл и плыл. Все дальше и дальше.
На палубе корабля стоял суровый отважный капитан Тюкин, и над его головой гудел наполненный ветром тугой парус. А на высоком белом борту красовалось чуть неровно написанное название – «Наташка».