МЯГКАЯ СИЛА ТАЛАНТА

Подготовила Лариса Васкан

 Молодая, красивая с ярким и многогранным талантом… Вот что рассказывает о себе Кристина Выборнова:

«Я – писатель, композитор-песенник. Пишу детскую и подростковую прозу, научную фантастику.
Член Союза писателей России и Союза писателей 21 века, автор семи книг для детей и юношества.
Книга "Тайна Планетищи. Черный, Белый, Бежевый" – номинант премии "На благо мира".

Книги автора:
1) Выборнова К. А. «Кристинины сказки» (сборник сказочных повестей), книга. Cерия «Семейная библиотека», М.: ТПО «Интерфейс», 1996 – 448с. (28 п. л.), тираж 12000 экз.
2) Выборнова К. А. «Претенденты на Землю», книга. Видное: УМОЦ, 2000г., 1000 экз. 14 п. л.
3) Выборнова К. А. «Мечтать вредно». Сказки, повести, рассказы, книга. М.: Издательский дом «Звонница-МГ», 304с. (19 п. л.), 3500 экз., 2004г.
4) Выборнова К. А. «Нейронная сеть «Колин» + аудиокнига «Связь между мирами», книга+CD. М., изд-во Игоря Балабанова, 450c.,500 экз., 2011 г.
5) Выборнова К. А. «Тайна Планетищи. Черный, Белый, Бежевый», книга. М., изд-во Игоря Балабанова, 456с.,500 экз, 2014 г.
6) "Гостиница "Камелия" или отель "Водяной тычиночник", Солон-пресс, 1000 экз., 428 с., 2017 г.
7) "Король и спасительница", Солон-пресс, 1000 экз, 524 с, 2018 г.

Представляем вашему вниманию юмористические рассказы Кристины «Любовь» и «Страшная сила искусства». Надеемся, что они поднимут настроение и заставят вас улыбнуться.

СТРАШНАЯ СИЛА ИСКУССТВА

Ирина Степановна – учительница русского и литературы – вошла в класс и, сдвинув на лоб чёрные очки, оглядела членов литературного кружка. Особо широкой популярности кружок в школе не имел: на данный момент членами его числились четыре девчонки-восьмиклассницы, из которых на занятия ходили трое. Ирина Степановна кивнула ученицам, сказала "приветик", одернула чёрную футболку с черепом и, слегка поддёрнув широкие джинсы-трубы, бухнулась за свой стол: она была девушкой молодой и современной и по части внешнего вида переплёвывала своих же учеников.
– Ну чё? – поинтересовалась учительница, потерев руки. – Задание какое было? Я вам вроде чего-то задавала же...
– Да, Ирина Степановна: описать наш класс в разное время суток, – подхалимским голосом сообщила сидящая на первой парте девочка с двумя толстыми чёрными косичками, одетая в белоснежный свитер.
– Во! Точно, – согласилась учительница и со стуком положила чёрные очки на парту. – Ну валяйте, читайте. Ты, Лена, чего взяла?
– Я взяла описание нашего класса ранним утром, – сказала девочка и, открыв глянцевую розовую тетрадь, исписанную аккуратным почерком, начала громко читать:
– «Поскольку наша классная руководительница – учитель биологии, мы считаем нашим классом биологический кабинет. Утром здесь очень красиво. Первые лучи восходящего солнышка падают на зелёные цветы, которые стоят на подоконниках и висят в горшках на стенах..." – тут девочка сама машинально оглянулась на цветок позади себя, потому что занятия кружка проходили как раз в кабинете биологии, откашлялась и продолжила:
– "Я, как староста класса, каждое утро поливаю цветы и протираю парты. Они красиво блестят под ярким солнечным лучом..." Вы что-то хотели спросить, Ирина Степановна?
– Да нет, – отозвалась учительница, поспешно захлопывая открывшийся для зевка рот. – Валяй дальше. Много там еще?
– Не очень. "Потом обычно я протираю доску. Доска у нас большая, зеленая и блестящая, она раскладывается на три половинки. А у противоположной стенки стоят стеклянные шкафы с интересными биологическими образцами – там есть и маринованные в банках осьминоги, и рыбы, и большие сушеные насекомые, и..."
– Чего-то жрать хочется, – повозившись, сообщила на ухо своей соседке растрепанная девчонка в спортивном костюме, сидящая позади Лены. Учительница, расслышав этот шёпот, издала одобрительное гыканье и сказала:
– Ну ладно, Лен, достаточно.
– Хорошо? – поинтересовалась Лена, поднимая большие глаза.
– Гм, – сказала учительница и постучала ногтями по столу. – Вообще неплохо. Только это...
– Трёх половинок не бывает, бывают три части, – с усмешкой поправила худая белобрысая девчонка в очках, третий член кружка.
– Чего? – удивилась учительница. – А, ты про это, Таня... Да не суть важно. Просто, знаешь, Лен, язык у тебя какой-то неприкольный... нелитературный.
– А что надо, чтобы стал литературный? – деловито поинтересовалась Лена, беря карандаш. Остальные девочки тоже схватили ручки.
– Ну, у тебя описаний вообще нет. Просто типа перечисления. Ты бы эпитетов побольше навтыкала, определений. Ну, вот пример из моего эссе: "И болезненный синюшный город втягивал его в себя, как в ненасытную утробу. Машины, словно темная сыпь, вскочили на дороге, прочерчивая слепыми фарами бреши в мироздании". Вот видишь, какое настроение? А у тебя не чувствуется... Чего ты лично, короче, ощущаешь, когда глядишь на тот или другой предмет. Слишком просто. И названия нет. Поняла?
– Да, – протянула Лена с сомнением, но учительница уже кивнула белобрысой девчонке:
– Таня, ты будешь читать?
– Сейчас, – отозвалась та, что-то быстро карябая поверх своего сочинения. – Минут пять можно подождать, я поправлю?
– Чего нельзя – вон, пусть пока Марина прочтёт...
– Э, не, я тоже занята, – отказалась девчонка в спортивном костюме, усиленно водя карандашом.
– Ну, шут с вами, – согласилась учительница и, достав из своего рюкзака книжку "История русского рока", погрузилась в чтение...
– Ирина Степановна, я все! – побеспокоила её Таня минут через десять.
– Ну наконец-то, валяй читай.
– Ага. "Название: наш биологический класс обычным днём. В солнечный день наш биологический класс выглядит жёлтого цвета и вызывает у меня радостное настроение. Окна у него большие, прозрачные, примерно метр на полтора. Рамы белые, но грязные, поэтому они вызывают у меня брезгливое настроение. Днём, когда на голубом небе светит яркое солнце, лучи падают как раз на доску. Доска у нас большая, яркого зеленого цвета, и раскладывается на три четвертинки. Когда я забуду приготовить уроки, она вызывает у меня горестное настроение. Днем остальная часть класса в тени, поэтому парты не блестят и выглядят светло-коричневыми. На стенах висят рядами зелёные цветы в горшках такого цвета, как кирпич. У них длинные листья, а цветы у этих цветов я никогда не видела, поэтому не могу сказать, какое они у меня вызывают настроение. Днём шкаф с биологическими пособиями находится в окончательной тёмной тени, и стоящие там маринованные осьминоги и другая гадость вызывает у меня опасливое настроение, поэтому я стараюсь не садиться на последнюю парту..."
– Гы-гы! Над тремя половинками ржала, а у самой доска на три четвертинки раскладывается! – расхохоталась девчонка в спортивном костюме. Учительница недовольно глянула на неё:
– Марин, да не в этом суть. Тань, это, конечно, неплохо, но всё-таки нелитературно.
– А почему? – обиделась белобрысая. – Я поправила, как вы сказали: написала, как что выглядит, и про настроение.
– Да образнее надо было! Ты просто пишешь: то синее, это зелёное, а надо, чтобы метафоры были, сравнения. Вот, например, из моего эссе: "комбайн жадно зарычал, как плотоядный зверь, втыкая свои зубы в податливую и жирную плоть земли, и выкашлял из себя первый стог"... А зачем ты написала про маринованных осьминогов, так же, как Лена?
– Этот... Образ понравился.
– Ну вообще... Надо оригинальные образы придумывать, которых ни у кого нет. Чем сложнее образ, тем интереснее. Помните, мы с вами в тот раз разбирали слова песни "Светлые мальчики с перьями на головах"? А в позатот раз, помните, я вам поэзию постмодерна и свои эссе читала? Вот как надо, вот как круто! Настоящий писатель так напишет, что пофигу, сколько там половинок у доски, читатель все равно кайфовать будет! Писатель должен уметь воздействовать на людей! Заставлять их ощущать то, что он хочет! Язык надо плести, заплетать, играть им! Это простыми словами не сделаешь! – учительница, разгорячившись, махнула книжкой по истории русского рока и отбросила её на край стола.
– Ну чего, понятно? Марина, а ты читать будешь?
– Да поправлю, как вы сказали, и прочту. Мне ещё немного. Пара образов осталась... Ну вот. У меня было задание описать наш класс вечером. Короче, название: "Проклятое место". "Утром и днём наш класс, может быть, безобидное место, но неизвестно, что будет с тем, кто зайдет сюда после уроков. Лампы выключены, и при зловещем синем свете сумерек блестят, как слизняки, черные горшки на стенах.
Из них, словно скользкие щупальца, вываливаются тощие стебли цветов, которые так и норовят вцепиться тебе в волосы и прорасти в голову. На шершавом, как гробовые доски, полу, громоздятся чёрные парты. В холодных, как лёд, батареях раздаётся зловещий вой и бульканье, будто кто-то, запертый там навечно, хочет вырваться наружу, а его не пускают и душат.
На всё это злобно глядит со стены доска. Она вся как будто пропитана страданиями не ответивших учеников и злобой учителей, и так и излучает в тебя эту злобу. Доска эта очень странная и загадочная: когда она сложена, никто не знает, как она разложится завтра – на три половины или на три четверти.
Но самое ужасное место класса вечером – это шкаф. На его глубоких полках за прозрачным стеклом стоят разные банки. В одной – серый, как пепел, маринованный осьминог, приклеивший к стеклу свои мерзкие, все в присосках, щупальца, и колышущийся, будто он хочет выбраться наружу, в другой – моллюск в разрезе, скользкий, как протухшее желе, а рядом с ними ухмыляются три чьих-то желтых зубастых черепа.
Со шкафом шутки плохи, открывать его запрещено. Говорят, одна маленькая девочка зашла вечером в класс, открыла шкаф, чтобы потрогать черепа, и больше её не видели..."
– Правда, что ли? – с ужасом прервала ее Лена. Марина только зловеще хмыкнула.
– Ну, хватит, Марин. Образы простые, стиль у тебя, конечно, обычный классический реализм, но для начала сойдет, – пробормотала учительница. Взгляд её был прикован к шкафу, за стеклом которого смутно виднелся осьминог и ряд черепов. – Слушайте, а чего в классе так темно-то? Вы почему свет не включите?
– Лен, включи, – сказала Марина. Лена потянулась к выключателю, и свисающий из горшка отросток цветка легонько задел ее по волосам. Лена отпрянула, с визгом схватившись за голову.
– Ну, ну, чего ты кричишь? – Ирина Степановна сама поспешно щёлкнула выключателем, но свет не загорелся. – Э-это что такое?
– Выключатель тут плохой, – отозвалась Марина. – Бывает, вообще не срабатывает.
– А... Так вот, Марин, о чём я говорила? Образы у тебя есть, но они очень простые.
– Зато доходчивые.
– Ну, как сказать... Черепа у тебя просто жёлтые и зубастые, осьминоги просто противные, а можно было бы придумать сравнение поприкольнее, с действием. Ну, например, смотри, как у меня в эссе: "шершавые языки гор облизывают небо".
– А, – сказала Марина. – Тогда можно так: "стесанные зубы желтых черепов медленно едят тьму".
–- Урррррррррмхххх, – громко захрипел кто-то.
– Что это?! – подскочила учительница.
– Батарея, – объяснила Марина.
– Ирина Степановна, а можно я пойду? – напряженным голосом выкрикнула Лена. – Мне домой надо.
– А мне не надо, что ли? – подхватила Таня. – Я вообще еле отпросилась у мамы. Ирина Степановна, может, вы нам задание дадите, и мы пойдём?
– Ну лады, сейчас, – согласилась учительница и шагнула к сложенной доске, собираясь разложить ее. Но рука её вдруг застыла, не коснувшись створок. Учительница неопределённо помахала ею в воздухе, после чего вдруг наклонилась, схватила свой рюкзак и, надев его на себя, решительно направилась к двери, обгоняя собирающихся учениц. Уже оказавшись на пороге, она обернулась и быстро сообщила:
– Так, короче, напишите к следующему разу какой-нибудь там стишок про счастливую любовь.
– А вы куда? – хихикнув, спросила Марина.
– А я тоже пошла, заодно попрошу у Марии Петровны другой класс для занятий, а то что за приколы такие: свет не включается, доска раскладывается, осьминог ещё этот... Маринованный...

ЛЮБОВЬ

Мы с девчонками сидели на берегу нашей дачной речки. Я, Валька, Ксюша и Светка играли в карты. Поодаль от нас возлежала густо намазанная кремом от загара Наташка. Она напряженно глядела в небо и била слепней, которых здесь было полно.
- Я вышла! – гаркнула Светка так, что мы все подпрыгнули, и шлепнула последнюю карту своей тяжелой рукой.
- Я тоже, - в два раза тише сказала Ксения и отползла в сторону.
- И я, - добавила я. – Валька дурак.
- Не дурак, а дура, - обиделась Валька и сложила ноги, как йог.
- А чего это Наташка не играет? – спросила Светка, проводя по стриженным ежиком волосам.
- Да она книгу придумывает, - фыркнула Ксюша.
- Какую книгу? – заинтересовалась я.
- Я роман пишу, - снизошла Наташка. – Я уже название придумала: «Каменная роза» .
- Нормальное, - одобрила Ксюша. – А почему каменная? Что там происходит?
- Не знаю еще, просто красиво звучит, непонятно, что ли?! – раздражилась Наташка.
- Про любовь, значит, писать будешь? – протянула Валька, сдувая с плеча травинку.
- Ну а про что же еще, – величаво ответила Наташка. – Мы же в школе, не в детском саду. Только, девчонки, - она отклеилась от лежака и, подползя к нам, сбила нас в плотный круг. – Я хочу у вас спросить: вы уже кого-нибудь любили?
- Я – нет, - открестилась я.
- В том-то и дело, что я тоже нет, - прошипела Наташка. – А я знаю, что надо писать только о том, что уже сам испытал…
- Ну не совсем, а то как же фантастику и сказки пишут? – заметила я. – На Сатурн летают и к Бабе-яге ходят специально, что ли?
- Чувства надо изображать подлинно, - видимо, процитировала кого-то Наташка. – Так что я вас, девочки, прошу, приходите ко мне вечером, будете мне рассказывать о своих любвях.
- Нет, я не хочу, - запаниковала Валька. – Меня узнают. Я потом ни по даче, ни по городу не смогу ходить…
- Да я без имен, - зашипела Наташка.
- Ну ладно, - с неудовольствием согласилась Валька. – Только я у тебя все проверю и повычеркиваю.
- Я тоже, - мрачно сказала Ксюша.
- И я, - прорычала Светка. Запуганная Наташка кивнула и, попятившись от нас, пошла купаться.
Вечером за мной зашла нервная Валька.
- Пошли со мной, я боюсь одна, - сказала она мне.
- Так я же не влюблялась… - лениво протянула я, косясь на миску с клубникой.
- Бери с собой, - топнула ногой Валька и, схватив одной рукой миску, а другой меня, побежала на Наташкин участок.
У Наташки в беседке на лавочке уже обосновалась Ксюша. Сама писательница принесла огромную пачку бумаги и шесть ручек и сидела наизготовку.
- Мы столько не наговорим, - испугалась Валька.
- Ничего, я растяну, я ж писательница, - приосанилась Наташка. – Ну чего, начнем?
Тут беседка пошатнулась и в нее влетела Светка. Подтянув шорты, она с треском шлепнулась на лавку и рявкнула:
-Ну что, как продвигается твоя Каменная рожа?
- Роза, - зашипела Наташка. – Так зовут мою главную героиню. А каменная – это ее фамилия. Начинаем. Рассказывайте.
- А кто первый? – нахмурившись, спросила Светка.
- Не ты, - испугалась Наташка. – Ну вот, пусть, Валенька…
- Нет, я не буду первая! – заорала Валька в нервах.
- Нет уж давай!! – заорала на нее Ксюша, которой явно не хотелось быть первой. Валька сникла, вцепилась мне в руку, поставила клубнику на стол и спросила дрожащим голосом:
- Чего надо-то?..
- Кого любила? – повела допрос Наташка. – И как?
- Никому не говорите, - начала Валька. – Я люблю одного мальчика с нашей дачи, Сережу.
- Какого? – подтолкнула ее я.
- Ну, какой на мотоцикле ездит, у него еще брат на бандита похож, а в прошлом году он копну сена поджег, - пояснила Валька.
- Этот дурак?! – воскликнули мы хором.
- Как будто я не знаю, что дурак, - дернула плечом Валька. – Но я его все равно люблю. Не могу без него жить!
- И ты с ним говорила? – спросила Наташка.
- Нет, конечно. Не собираюсь я к нему подходить, он еще какую-нибудь гадость скажет, дурак ведь. – вскинула Валька голову.
- А за что любишь? – изумилась я.
- Ну вот нравится он мне, - вздохнула Валька и сгребла из миски клубничину. – Конечно, он хуже Коляна, но все равно…
- Кто такой Колян? – занесла ручку Наташка.
- Это один мальчик, он в городе живет, я его тоже люблю, просто жить не могу, - жалобно вздохнула Валька.
- Это, что ли, Федоскин, колышник? – догадалась я, мы учились с Валькой в одной школе.
- Нет, ты что, Федоскин дурак! – возмутилась Валька. – Я люблю Захуркина, он на тройки учится!!
- Который тебе учебником по голове треснул? – вспомнила я.
- Ну да, - раздраженно ответила Валька. – Я его так люблю! Как приеду с дачи, увижу его, просто жить не могу, все время думаю. А какой у него двоюродный брат!..
- Брат?! – встревожилась Наташка. Светка тихо хихикала.
- Брат, - согласилась Валька. – Павлик. Я его как увидела, с первого взгляда влюбилась!
- А потом? – спросила я.
- Потом я его не видела, он один раз к Коляну в гости приезжал, - вздохнула Валька. – Я с ним и не говорила вообще.
- Ну, это понятно, - хмыкнула Светка.
- Да? – взвилась Валька. – Тогда пожалуйста, больше ничего не расскажу, - она резко повернулась и вышла из беседки в сад, видимо, отходить.
- Мда, - вздохнула Наташка, оглядывая свой конспект. – У меня ведь герой один будет, а у нее их вон как много.
- А давай, действие будет на востоке, а она будет многомужницей, - предложила я.
- Идея, - согласилась Наташка. – Ладно, давайте дальше, из Вальки теперь ничего не вытянешь. Ксюш, говори.
Ксюша подавилась моей клубникой, которую жрала все это время и, откашлявшись, хрипло сказала:
- Ну, влюбилась я в одного, не ваше дело в кого.
- И не надо, - испуганно замахала руками Наташка. – Ты описывай, что ты ощущала, когда влюбленная была.
- Ну, - бодро начала Ксюша. – Меня тогда тошнило очень.
- Как это? – удивилась я.
- Тошнило очень, и живот болел, - не сдавалась Ксюша. – А потом сердце как застучит, особенно в левом ухе.
- Это когда ты его видела? – уточнила Наташка.
- Да не, это когда его не было. А когда он появлялся, мне так плохо было, еле сидела вообще! – скороговоркой затараторила Ксюша. – Я сижу, меня шатает, руки холодные и все в таких синих или фиолетовых пятнах, знаете? И то холодно, то жарко, я потом кофту аж выжимала. А как тошнило…
Наташка поднесла руку к горлу. Мы все молчали.
- Это всегда так бывает? – наконец жалобно спросила я.
- Абсолютно, - твердо ответила Ксюша. – Иногда даже хуже. А как имя его услышу, у меня в глазах темнеет, и в правом боку покалывает два раза, а в левом пять раз.
- А может, тебе к врачу сходить? – спросила Наташка севшим голосом.
- Нет, не могу, врача зовут так же, как его, - вздохнула Ксения и вытрясла в себя последнюю клубничину.
- Ну ладно, теперь ты, Света… - грустно произнесла Наташка.
- Мне если кто нравится, так он от меня не уйдет, - треснула кулаком по столу Светка.
-Я в этом году, значит, в Егорова влюбилась. Ну, подхожу к нему, беру за шиворот и говорю: «А ну пошли в кино!» Он говорит: «Че-то неохота.». Я ему раз по затылку и говорю: «Быстро понес портфель и проводил меня домой». Он, корче, кобенится: «Отстань, Светка.» Я ему раз! Подножку. Он на полу лежит, а я ему ногой на грудь наступила и говорю: «Не Светка, а Светочка.»
- Ну и что? – пискнула Наташка.
- Ничего, - потерла руки Светка. – Вот уже год и портфель носит, и в кино ходили. Только вот списывать у него неудобно: он двоечник. Думаю, в этом году лучше в Финтюшкина влюблюсь: он отличник. – Светка замолчала и выпила клубничный сок, оставшийся на дне миски.
- Ну спасибо, девчонки, - нерешительно сказала Наташка, поглядывая на меня. – Вообще хорошо бы еще у мальчишек спросить, как они ощущают любовь. Только от них ничего не добъешъся. Даже из брата слова не вытянешь.
- Валите из беседки, дуры, - раздался вдруг противный голос упомянутого Наташкой брата. – Мама ужинать зовет.
- Я не буду ужинать, кретин, - отозвалась Наташка. – Сам отсюда вали, я занята.
- Щас, - ответил брат и нарочно зашел в беседку. Вслед за ним вбрела Валька. Глаза ее лихорадочно блестели.
- Тихо, я сейчас напишу кусочек, а вы не мешайте, потом прочту, - предупредила Наташка принялась строчить. Брат стал красть у нее ручки и рисовать роботов с рогами на стенке беседки.
- Я теперь на улицу не выйду, - шепнула мне Валька. – Там Антон. Я его тоже люблю, но встречаться с ним боюсь. Пока он не перестанет кататься на велосипеде, я отсюда не уйду.
- Т-с-с-с!.. – зашипела Светка. Мы смолкли.
Наташка была плодовитым и проворным писателем. Уже через пятнадцать минут она отложила ручку, откашлялась и, осмотрев нас всех, начала читать:
- Роман. Каменная рожа, то есть роза. Глава первая… На улице была хорошая погода. На пороге белого дома на востоке появилась девушка, полная изящности. Ее звали Роза Каменная. Ее синие глаза сверкали неземным светом, под которым развевались ее длинные падающие волосы. На ней было красивое платье, которое, развеваясь под ветром, было зеленым. Вдруг из дома вышел один из ее мужей по имени Родриго. Он дал Розе книжкой по голове и засмеялся. Роза поглядела на него и почувствовала чувство любви. У нее затряслись и посинели руки, а сердце застучало в левом ухе. Но Родриго жестоко повернулся и уехал с братом на мотоцикле. Роза посмотрела на их след, и ее сильно затошнило. Солнце, уходя за горизонт, светило. Все пока что. Ну как?
- Классно! – рявкнула Светка.
- Да, мне ни за что так не написать, - согласилась Валька.
- А как хорошо про меня написано!.. – радовалась Ксюша. – Пошли по домам.
- Чокнутые дуры, - сказал брат Наташки противным голосом. Я посмотрела на него и вдруг меня затошнило и заболел живот. От страха, что я в него влюбилась, я чуть не упала, но, собрав все силы, вышла следом за девчонками.
- Ой, как меня тошнит! – вдруг испуганно пропищала Валька.
- И меня! – хором сказали Светка и Ксюша.
- И меня, - прошептала Наташка.
- Что ж это такое?! – запаниковала Валька. – Твой брат… - Мы в ужасе замолкли.
- Девчонки!!! – закричала я. – Я вспомнила: Я забыла помыть клубнику, а мы ее съели!