1 июня – Международный день защиты детей
Дорогие ребята, а также их мамы, папы, бабушки, дедушки!
Поздравляем всех с наступлением долгожданного лета и дарим замечательную подборку произведений наших авторов.
Подготовила Елена Долгих
Виктория Татур
Валеркина любовь
Второклассник Валерка вернулся из школы не такой, как обычно. За столом он долго ковырял вилкой в картофельном пюре, создавая из него горный пейзаж с реками и озерами. Делая домашнее задание, он подолгу задумывался и глядел в окно. А включив мультфильмы, вообще смотрел сквозь экран, не реагируя на смешные реплики героев.
– Валера, ты не заболел? – мама настороженно посмотрела на сына и потрогала губами его лоб.
– Нет, – вздохнул он, – просто...
– Что просто? – мама начала волноваться.
– Просто, – еще тяжелее вздохнул Валерка, – я влюбился.
– Вот это новости, – мама присела на краешек дивана. – И кто же твоя избранница?
– Алина. Она у нас отличница, – оживился Валера, – лучше всех стихи с выражением рассказывает и на флейте играет.
– Значит, она хорошая девочка?
– Очень!
– Тогда я спокойна, – мама встала с дивана. – Только, чтобы любить, нужно очень много сил. А ты толком не поужинал. Да и заниматься в два раза усерднее надо, чтобы от Алины не отставать.
– Точно! Как ты это сейчас хорошо придумала!
Теперь Валерка ел за двоих, прилежно выводил буквы в тетради, стараясь не вылезать за строчки, учил таблицу умножения и читал стихи, будто он актер театра и кино.
Однажды после первого урока весь класс отправился в столовую. Алина, сидя рядом с Валеркой, мечтательно сказала:
– Я бы сейчас шоколадку съела вместо этой противной рисовой каши с молоком.
– Хочешь, я тебе куплю? – вызвался Валерка.
– Хочу.
Через минуту желанная шоколадка лежала на столе рядом с Алиной.
– Ты что, меня любишь? – спросила она.
– Люблю, – честно ответил Валерка и немного покраснел, наматывая на палец край рубашки.
– Я так и знала. Меня все любят.
– Как все? – удивился Валерка.
– Вот так, все мальчишки в классе.
– А ты?
Алина хихикнула и, развернув шоколадку, откусила такой огромный кусок, что еле проговорила:
– А йа ишо не ышила.
Такого поворота событий Валерка никак не ожидал. Он так расстроился, что на уроке русского языка, отвечая у доски, не смог вымолвить и слова. Теперь в его дневнике развалилась огромная красная двойка.
– Не переживай, – сказала его соседка по парте, девочка Нина. – Бывает.
Домой Валерка возвращался счастливый и ни капли не потерявший аппетит. Ел он по-прежнему за двоих.
– И чему ты так радуешься? – сердито спросила мама, просматривая в компьютере электронный дневник сына. – У тебя сегодня двойка.
– Бывает, – отмахнулся Валерка. – Завтра исправлю.
– А перед Алиной тебе не стыдно?
– Ни капельки. Я теперь Нину люблю. У нас с ней много общего.
– И чего же, позволь узнать?
– Она сегодня тоже двойку по русскому получила.
Вуколов Константин
Детские рисунки
Мне картинки дивные,
Добрые, наивные
Памятью рисуются:
В два порядка улица,
Тополя над речкою,
Домики с крылечками,
На окошках ставенки,
В мальвах палисадники,
Лета утро тёплое,
Тишина за окнами,
Солнышка ласкучие
На подушке лучики.
Всех главнее, где же вы,
Тёплые и нежные,
Как в снегу проталины,
Были бы руки мамины.
Бабушкины валенки
Я давным-давно, когда был маленький,
Оставался с бабушкою старенькой.
Помню, как сидела на завалинке,
Жарким летом не снимала валенки,
Щурилась от солнца, что-то думая,
Добрая была она и мудрая.
Потому не мог её не слушаться,
А хотелось и в сугроб, и в лужицу.
Думалось о чём в то время бабушке,
Понял лишь у старости на краешке:
Пусть живут и помнят внуки-правнуки
Мудрость, доброту и деда валенки.
Татьяна Шипошина
Вдруг захочешь?
Я с утра спросил Серёжку –
Закадычного дружка:
– Почему твоя, Серёжка,
Перевязана рука?
Я, – махнул рукой Серёжка, –
Подразнил немного кошку!
Просто так, по случаю…
Ох, и царапучая!
И в обед мой друг Серёжка
Снова мимо пробегал:
– Почему твоя, Серёжка,
Перевязана нога?
Отвечает мне Серёга:
– Подразнил немного дога!
Дёргал хвост собачий я…
Псина-то – кусачая!
Вечерком пришёл к Серёжке –
Вижу: дело – не пустяк!
– Почему, скажи, Серёжка,
У тебя такой синяк?
Дай-ка, рассмотрю поближе…
В пол ноги спины пониже!
Говорит Сергей сурово:
– Подразнил слегка корову!
Взял за рог шутливо я,
А она бодливая…
Посмотрел я на Серёгу
И сказал Серёге так:
– Не ходи со мной, Серёга,
Завтра утром в зоопарк!
Вдруг захочешь ты, Серёга,
Подразнить слона немного?
Тра-ля-ля, да тир-ли-ли…
Убежать сумеешь ли?
Качели
Качались качели,
Качались качели,
Качели спокойно висеть не хотели!
Спокойно висеть,
отдохнуть,
задержаться –
– Нет!
Только качаться,
качаться,
качаться!
И если качались,
Качались качели,
То песню – такую веселую пели,
Что дети смеялись,
И взрослые – тоже,
И были на солнце
Улыбки похожи.
А если качелям
Случалось висеть –
Никак не могли они песню запеть.
И дети грустили,
И взрослые – тоже,
И капали слёзы –
На дождик похожи!
Я знаю, что надо
Качелям качаться,
Им надо взлетать,
и стремиться,
и мчаться,
Давай, раскачаю
Тебя высоко!
До самого неба,
Светло и легко!
Сергей Никифоров
Солнечный подарок
Солнце тёплые деньки
Тщательно копило,
И, развесив на крючки,
Чистило и мыло.
Чтобы каждый летний день
Светел был и ярок,
Не затмила чтобы тень
Солнечный подарок.
Чтобы ласковых лучей
Всем-превсем хватило,
В облака их покучней
Солнце уложило.
Написало адреса,
Прилепило марки –
Получайте, небеса,
Тёплые подарки!
Клариссино счастье
Прочитала как-то камышовая жаба Кларисса сказку про Царевну-Лягушку, да и призадумалась.
Нашла самую чистую лужицу, посмотрелась:
– Ква-рисса! Квак! И квак это я раньше не замечала, ква-кая я ква-сивая! Глазки выпученные, кожа изумрудная, в пупырышках, лапки ровненькие – точеные. А ротик? Просто чудо! Ква! Ква! Ква! Пою тоже ква-квассненько! Мне ли с моими данными да талантом в этом болоте пропадать! Пойду счастье искать.
И отправилась Кларисса в деревню. Добиралась несколько дней, устала. Отдохнула под кустиком, приняла в луже грязевую ванну, привела себя в порядок. Песню свою самую ква-квассную прорепетировала.
Смотрит – на школьном стадионе царевичи из 9 «А» из луков по мишеням стреляют, к соревнованиям готовятся. Пока допрыгала – звонок прозвенел, царевичи по домам разошлись.
Три дня и три ночи сидела жаба на стадионе, счастья ждала. Дважды чуть не погибла. Один раз напал на нее огромный жирный кот. Еле успела в луже за забором спрятаться. А в другой раз чуть под трактор не угодила – он как раз по луже проехал. Ква-шмар!
И вот наконец-то высыпали на площадку юноши, один другого краше. Кларисса даже растерялась: кого выбрать? А они давай по мишеням стрелять.
Хоть бы одна стрела мимо пролетела! Жаба даже заплакала от досады. И вдруг – вот оно, счастье! Стрела мимо мишени вжик рядом в землю! Кларисса так и расцвела, прихорашивается. Глазки еще больше выпучила, лапку за лапку завела. Сидит, не дышит, боится счастье спугнуть…
Царевич Петя стрелу поднял, а на Клариссу даже не взглянул. Потому что сказок не читал. Двоечник!
Так и живет жаба Кларисса в камышах до сих пор. Красивая, зеленая, талантливая. Но без счастья…
Людмила Колесова
Приключения Антошки Завираки
Антошка обещал Ксюше рассказать о своих приключениях после уроков, и они вместе вышли из школы.
─ Произошло это во время круиза. Так называется морское путешествие, ─ начал Антошка. ─ Собрались мы в него всей семьёй. Билеты купили заранее, за месяц. И я сразу стал готовиться к этому круизу. Весь месяц готовился, каждую свободную минуту!
Они остановились на детской площадке и присели на скамейке.
─ А как ты готовился? Как вообще готовятся к такому путешествию? ─
Ксюша захлопала своими длинными ресницами. ─ Ни разу не была в морском круизе.
─ Как готовился? ─ переспросил Антошка. ─ Я мечтал.
─ Да-а?
─ Да, я мечтал о нём! И готовился к нему… морально. Я представлял себе, каким это путешествие будет опасным. И заранее, почти наяву, видел все эти опасности. Вот налетит небывалой силы шторм, тёмно-сине-чёрно-фиолетовый ─ короче, десятибалльный, и корабль собьётся с курса, ─ вещал Антошка трагическим голосом и, разводя руками перед собой, рисовал эту ужасную картину прямо в воздухе. ─ Корабль страшно накренится, ─ руками, раскинутыми словно крылья, Антошка касался сиденья скамейки то слева, то справа от себя, демонстрируя небывалую качку. ─ Волны покатятся по палубе! Затрещат мачты!
─ Но мачт сейчас не бывает! Потому что нет парусов.
─ Неважно. Весь корабль затрещит! Вот ты бы смогла пройтись по палубе, когда корабль швыряет из стороны в сторону и вверх-вниз?
─ Нет, конечно.
─ А я учился.
─ Где же ты учился? Где ты нашёл что-то такое… что шатается?
─ Это не обязательно. Я просто учился ходить, широко расставив ноги. Этого достаточно, чтобы пройти потом по шатающейся палубе.
─ А-а, ─ Смешная (так Ксюшу прозвали в классе) понимающе покивала, представляя.
─ А ещё, ─ продолжал Антошка страшным голосом.
─ Что ещё? ─ Ксюшкины глаза испуганно округлились, и она заметно вздрогнула.
─ А ещё… на корабль могут напасть пираты!
─ Ещё как могут! ─ Ксюша потихоньку поджала ноги, словно кто-то мог цапнуть её за ноги из-под скамейки. ─ По телевизору как-то говорили про пиратов.
─ А то и дикари с какого-нибудь необитаемого острова!
─ Но если на острове живут дикари, то почему же он необитаемый?
─ Да кто его знает, почему! Вот ты вспомни фильм про Робинзона Крузо. Смотрела?
─ Я книжку читала.
─ На какой остров попал Робинзон Крузо?
─ На необитаемый.
─ А там жили дикари, которые его съесть хотели, помнишь?
─ По-моему, ─ прищурилась Ксюша, вспоминая, ─ дикари приплыли с соседнего острова.
─ Ну, неважно. Короче, если на острове живут одни лишь дикари, то остров можно считать необитаемым, потому что он ещё не открыт.
─ А что, ещё остались неоткрытые острова?
─ Да кто ж их знает, если они ещё не открыты!
─ И правда…
─ Вот видишь, какое опасное это путешествие – круиз.
─ Вижу.
─ И к нему непременно надо готовиться.
─ Конечно, надо.
─ Морально.
─ Да.
─ Чтобы в нужную минуту прийти на помощь экипажу.
─ Да-а? ─ Ксюша уставилась на Антошку непонимающим взглядом.
─ А как же! Представь… Чрезвычайно сильный шторм. Не стихает целые сутки! Корабль мотается на волнах, словно детская игрушка. Экипаж измучен! Рулевых смыло волной за борт!
─ Всех?
─ Всех. Старпом ранен.
─ Кто ранен?
─ Старпом – старший помощник капитана.
─ А кто его ранил?
─ Волной сбило с ног и ударило головой о переборку. Или о поручни трапа. Он и не видел, обо что. С головой волной накрыло и понесло, понесло, пока обо что-то не ударился.
─ Ой, ─ у Ксюши даже вытянулось лицо.
─ Короче, старпом с перевязанной головой валяется никакой. И вот, измождённый бессменной вахтой капитан уснул пр-рямо у р-руля. И корабль сбился с курса. Плывёт неизвестно куда! Кто ж, кроме меня, придёт на помощь капитану? По шаткой и скользкой палубе я проберусь в рулевую рубку, возьму штурвал в свои надёжные руки, ─ Антошка выставил перед собой свои кулаки, ─ и, пока уставший капитан спит, буду вести корабль нужным курсом.
─ А откуда ты узнаешь верный курс?
Антошка поперхнулся.
─ Ну… там же будут карты, приборы. Всего лишь мозгами раскинуть, прикинуть. Нет ничего невозможного. Было бы желание!
─ Как хорошо ты сказал: «Нет ничего невозможного! Было бы желание!» ─ повторила Ксюша таким голосом, будто заучивает волшебные слова.
Марина Тараненко
Портрет лета
Легонечко,
шажочками
Рисую я портрет.
Цветочками,
грибочками
Очерчен силуэт.
Клубникой
и арбузами,
Пузыристой росой,
Ракушками,
медузами,
Прозрачной стрекозой.
Штрихи лучами сделаю,
И вот уже с портрета
Смешное,
загорелое
Лукаво смотрит
Лето.
Анастасия Орлова
Я рисую человека…
Я рисую человека:
Руки, ноги, голова …
В голове цветные мысли
И округлые слова.
А в груди у человека
Расцветает не спеша,
Как ромашка полевая,
Белоснежная душа!
То ли небо, то ли море
То ли небо,
То ли море,
В облаках ли,
На волне.
Я плыву
Или летаю?
В высоте ли?
В глубине?
Всё смешалось!
Всё слепилось!
Альбатрос я
Или хек?
Птицерыба?
Рыбоптица?
Небоморечеловек!
Мы в войну играли с папой
Мы в войну играли с папой,
Шли бои за коридор.
В папу я из автомата
Метко выстрелил в упор.
Вдруг с разбегу папа на пол
Повалился и молчит.
Я бегу скорей на папу,
И кричу: "Убит! Убит!"
Только страшно мне немножко -
Ну скорее, папа, встань!
Мы ж воюем понарошку?
Притворяться перестань!
Ожил папа-притворюшка,
Я обнять его лечу.
И уже играть в войнушку
Почему-то не хочу.
Елена Долгих
Утро
Утром Солнце потянулось, позолотило верхушки сопок. Лучики-ручки ласково тронули край небосвода. Солнышко открыло один глазок, потом другой – небеса покрылись нежным румянцем. Приподняв золотистую голову, Солнышко, словно впервые, разглядывало небольшой городок, лежащий в долине реки.
Несколько минут раздумий, и солнечный диск оторвался от сопок, с любопытством обозревая свои владения. Что изменилось здесь за ночь?
Ух, ты! Зайцы веселились на высохшем пригорке – вон, сколько здесь отпечатков от их лапок. А это что? Ага! Вороны достроили гнездо.
А здесь, чьи следы у ручья? Вовка! Куда же он в такую рань? Ну-ка, ну-ка! Родничок почистил. Молодец! Для дедушки набрал воды и глины отколупнул с кулак – это для лечения суставов.
Кудлатая голова солнца приподнялась повыше, и осветило избу на окраине городка. По тропинке торопился мальчик лет девяти. Войдя в дом, он улыбнулся деду:
– Солнышко взошло, денёк будет жаркий!
Татьяна Попова
От спасателя трудно скрыться
В раннем детстве я полюбила животных и поняла, как они нуждаются в моей защите. Да что там «в защите»! В спасении! Раннее чтение душещипательных рассказов о хороших мальчиках-девочках, спасших несчастное четвероногое или крылатое существо от мучителей (плохих мальчиков, злых дядей-тётей) вдохновляло на подвиги. Однако реальность почему-то не баловала меня встречами с зооненавистниками. Пришлось искать другие пути.
Самым очевидным объектом спасения казались выпавшие из гнезда птенцы. Пользуясь малейшей возможностью, по весне и в начале лета я отправлялась в спасательную экспедицию. Иногда (гораздо реже, чем мне хотелось бы) я находила пищащий комочек перьев с открытым жёлтым клювом и, поймав, тащила домой.
Тут приходилось преодолевать сопротивление родственников, не понимающих моё большое любящее природу сердце. С бабушкой борьба носила партизанский характер: пользуясь её вечными хлопотами по хозяйству, я тайком проносила добычу в укромное место и прятала. Если обессилевший птенец вёл себя тихо, удавалось проявлять о нём заботу до возвращения с работы мамы.
С мамой партизанщина не срабатывала. Она каким-то сто двадцатым чувством сканировала ситуацию и переходила к репрессиям. Рыдания и призывы подумать о том, что птенца без моей защиты съедят кошки, собаки и прочие гипотетические хищники, не помогали. И даже папа, такой же любитель животных, как я, тут занимал сторону противника и твердил, что мы не сможем выкормить малыша, и он погибнет. В результате я относила птенца туда, откуда взяла, и уходила, проклинаемая рассерженным чириканьем его несчастных родителей.
Папа, сыгравший отрицательную роль в этой драме, пытался меня утешить.
«Птенца насекомоядной мелкой птички лучше не трогать, – говорил он. – Другое дело – галчонок, воронёнок, грачонок. Их и выкормить легче, и приручаются они хорошо. Некоторых даже можно научить говорить».
Я стала мечтать спасти галчонка, воронёнка или грачонка. И провидение не осталось глухо к моим желаниям. Летом мы поехали отдыхать на базу отдыха завода, где работала мама. Отдых, по нынешним меркам, не тянул и на одну звездочку: деревянные бараки, удобства на этаже. Зато вокруг лес, недалеко озеро, воздух свежий.
И, самое главное для меня: тут же, на территории базы, под крышей заброшенного полуразрушенного барака вывела птенцов галка. Вывела и, похоже, бросила, потому что мамашу мы не видели, зато галчата беспрерывно орали и высовывали головки с разинутыми клювами из скрытого за доской гнезда наружу.
Галчат нужно было срочно спасать от голодной смерти. Папа воспринял эту мысль сразу же. Видно, ему не меньше моего хотелось выкормить галчонка и научить птицу говорить. Оставалось убедить маму, которая вроде бы тоже любила животных, но на расстоянии, утверждая, что в доме (а уж тем более в городской квартире) им не место.
На маму мы с папой давили с двух сторон. Не знаю, численное ли наше преимущество, или отпускная расслабленность мамы сыграли решающую роль, но сопротивление было сломлено, и мы отправились спасать галчат.
Где-то в недрах заброшенного барака папа нашел лестницу, потерявшую половину перекладин, приставил ее к стене и полез наверх. Галчата перестали орать, внимательно посмотрели на папу, скрылись за доской и затихли.
Папа, осторожно наступая на ветхие перекладины, долез доверху и с трудом пропихнул руку в дырку. Я стояла внизу и шёпотом спрашивала: «Достал? Достал?»
Папа, пыхтя, сказал, что галчата спрятались в глубине гнезда и дотянуться до них он не может. Надо отбивать доску, благо она еле-еле держится. Сказано-сделано. Папа размахнулся и стукнул кулаком по доске.
Далее всё происходило очень-очень быстро. Папа взвыл и рухнул вниз, следом, чуть не задев меня, упала, теряя последние перекладины, лестница. А сверху раздался рассерженный крик взрослой галки.
Оказалось, папа попал кулаком прямо по гвоздю и здорово распорол руку. К счастью, при падении ничего не сломал, ушибами отделался. Галка «оговорила» нас, сидя на чудом уцелевшей доске. А галчата, догадавшись, что теперь им ничего не угрожает, высунули из дырки головки и пищали, то ли жалуясь матери на наше поведение, то ли возмущаясь тем, что она потеряла, закричав на нас, долгожданного червяка. О том, что говорила, обрабатывая папину рану, мама, я рассказывать не стану.
Следующим летом мы отдыхали в пансионате от папиной работы. Там мы жили в большом современном корпусе, многоэтажном, со всеми удобствами и большими лоджиями. Корпус стоял на высоком берегу реки, вокруг расстилались поля и леса, полные, как мне казалось, ждущих моей помощи животных.
Сначала «повезло» ёжику. Он впотьмах отправился на охоту и наткнулся прямо на нас с папой, гуляющих перед сном. Сна, правда, в ту ночь почти не получилось. Пойманный ёжик не пожелал спокойно спать в прихожей в уютной постели из газет и травы и всю ночь бегал по номеру, топоча, как слон. Утром я со скрытым облегчением подчинилась гневному приказу мамы и отнесла ёжика, явно не нуждающегося в спасении, в лес.
Не прошло и двух дней, как в поле мы нашли грачонка. Вполне оперившийся, лишь немного уступающий по размерам взрослому грачу, летать он еще не умел, лишь смешно скакал, пытаясь убежать от меня. Но от спасателя трудно скрыться, особенно на поле. Я с помощью папы поймала грачонка, и мы отправились в номер. К маме…
Я рыдала, умоляла, говорила, что вот, про ёжика-то я не спорила, но это несчастный птенец, а в поле лисы, в лесу волки, на территории пансионата кошки и собаки. Папа вовремя вставлял информацию о том, что грачонка намного проще кормить, что он уже большой и скоро сможет летать, и мы его выпустим (ага, сейчас, как же, отдам я прирученного дрессированного грача!). В общем, мама разрешила оставить грачонка, но при условии, что мы «избавимся» от него до окончания отдыха.
Мы устроили грачонку замечательный дом на лоджии, накопали ему червей, накормили, напоили и спать уложили.
Утро наступило неожиданно рано. Часа в четыре, как только рассвело, на высоких деревьях перед пансионатом собрались все окрестные грачи. Штук сто, не меньше. Наш грачонок, сидя в своем замечательном доме на лоджии, орал, а грачи отвечали ему хором, взмывая отдельными группами с деревьев и подлетая прямо к нашим окнам.
Отдыхающие высыпали на балконы. Удивлялись, возмущались, вслушивались в крики птиц. Скоро кто-то особенно догадливый понял, что где-то на лоджии взывает к взрослым птицам птенец. Бледная мама (мы все, конечно, тоже стояли на лоджии, от изумления даже не догадавшись унести источник всех бед в комнату) повернулась к папе и дрожащими губами выдавила: «Немедленно… Чтобы духу… Нас выселят!»
Последняя, на фоне предыдущих почти успешная, операция по спасению пернатых случилась, когда я выросла и стала тётей. Мы с пятилетним племянником и родителями снимали дачу в Подмосковье. Теперь уже я объясняла племяннику, что не надо тащить в дом крошечных птенцов. И рассказывала, как мечтала когда-то приручить галку, грача или ворону.
И вот однажды, спасаясь от кошек, гнавших её с решительностью тигров, в раскрытую калитку к нам забежала ворона. Точнее, почти взрослый воронёнок с поврежденным крылом. Конечно, мы его спасли, назвали Варварой (хотя он вполне мог быть и Варваром) и поселили на веранду.
Варвара оказалась особой наглой и неблагодарной. Веранду она быстро признала домом. Своим и только своим, поэтому каждого, кто туда заходил, норовила прогнать, вцепившись в волосы. Тут я, наконец, поняла, что моя мама тоже по-настоящему любит животных, потому что, несмотря на ворчание, она терпела выходки Варвары и не настаивала на том, чтобы выгнать её с веранды.
Варвара ела всё подряд, быстро росла. Не прошло и недели, как крыло зажило, и Варвара, даже не сказав нам спасибо, улетела прочь, оставив меня в размышлениях о том, следует ли все-таки признать, что я внесла свою лепту в спасение животного мира Земли.
Желаем всем отличного настроения, побольше солнечных деньков и мирного неба над головой!
Комментарии (0)