А У НАС ПОЧЁТНЫЙ ГОСТЬ!

Подготовила Ирина Рязанцева

Сегодня рассказ о почетном члене ТО ДАР Михаиле Леонидовиче Грозовском – известном поэте, члене Союза писателей РФ, участнике Фестиваля детской литературы им. Корнея Чуковского.

Михаил Грозовский родился в 1947 году в Москве. В 1964 году окончил вечернюю школу. В 1965-1971 гг. учился в МГУ на физическом факультете. Закончил вечернее отделение по специальности «физика». Работал в МГУ с 1964-го по 1977-й (исключая службу в армии с 1972-го по 1973-й) на должностях препаратора, лаборанта, инженера, старшего инженера в лаборатории знаменитого Рема Хохлова. В 1978 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького (семинар Е. Винокурова, отделение поэзии).

Работал строителем, грузчиком, докером в Заполярье, на Дальнем Востоке, в Южной Якутии, на Чукотке и т.д., пока не вышел на профессиональные литературные заработки.

Автор двух книг документальной прозы:

«Ударный «Калибр» – по истории завода «Калибр» М.: Моск. рабочий, 1982;

«Первенец отрасли» – очерки по истории 2-го Государственного подшипникового завода. М.: Моск. рабочий, 1989.

Автор семи сборников стихов:

«Я встретил хороших людей» – стихи, М.: Советский писатель, 1988;

«За всё плати душою, брат» – стихи, М.: Современник, 1989;

«В неоскорбляемом пространстве» – стихи (совм. с Вл. Поповым) М. 1995, изд. «СТ»;

«Стая белых ворон» – стихи, М.: Изд-во «Х. Г. С»., 1998;

«Грозовда» стихи (совместно с Вадимом Ковдой) М. Академия, 2004

Стихотворения, сборник стихов. М. «Академия» 2008

«Бродя и всматриваясь в лица», стихи, Киев, «Радуга» 2010.

Автор двух поэтических антологий: «Гордость и горечь» и «Свет двуединый» (последняя, по опросу «Независимой газеты», вошла в число литературных достижений 1996 года).

А также автор более 50 детских книг.

Ведет литературную студию «Красная Пресня».
Перевел с датского языка сборник детских стихов Хальфдана Расмуссена.
Лауреат премии журнала «Наш современник» (1993 год).

Автор более сотни стихов к детским песням, записанным на аудио-дисках. Один из авторов проекта «Синтез слова и музыки», известного как ВеДеДо (Весёлый День Дошкольника) и рекомендованного Федеральным институтом развития образования (ФИРО) для детей и родителей, а также для музыкальных руководителей детских садов Российской Федерации. Несколько песен создано в содружестве с Сергеем Кончаковским и известным телеведущим известной телепередачи «В мире животных» Николаем Николаевичем Дроздовым .

Составитель двух поэтических антологий.

Премия журнала «Наш современник» (1993).

Премия журнала «Кольцо «А» (2007).

Международная премия «Круг родства» (журнал «Радуга», Киев, 2008).

Премия им. К. И. Чуковского (2014) «за плодотворную деятельность, стимулирующую интерес детей к чтению, к отечественной детской литературе».

Диплом лауреата IV АРТИАДЫ НАРОДОВ РОССИИ (2016).

Почётный Диплом имени Павла Флоренского за вклад в укрепление Православия в России (2016).

Творчество Михаила Грозовского отличают безупречный вкус, литературное мастерство и верность традиции. Автор обладает редким, незаменимым даром говорить просто, ясно и доходчиво о самых сложных и подчас противоречивых вещах.

Писатель говорит о себе: «Я специально детские стихи не писал, видимо, это связано с моим отношением к миру. Потому что были книги, были взрослые стихи. Потом я понял, что надо поговорить совершенно в другом тоне, совершенно другой краске. Потому что я стал ощущать, что из языка стало уходить что-то очень родное и тёплое. Я понял, что лучшей аудиторией для меня в данном случае будут дети. Но я рассматривал свои стихи, как стихи для всех. Более того, многие взрослые люди хотят, чтобы с ними говорили таким лёгким детским тоном, а дети ищут стихи со взрослинкой».

Вот цитата  из предисловия поэтессы Ольги Святковой к книжке «Я был в стране чудес»: «Его стихи (и оригинальные, и пересказанные с другого языка) написаны для всех и не поддаются делению на взрослые и детские, они именно длявсехние». Вот эта «длявсехность» очень важна, потому что многие стихи Грозовского оказываются в кругу подросткового чтения, а писать так, чтобы это было интересно сегодняшним средне- и старшеклассникам, очень сложно»

Самыми разными московскими издательствами выпущены чуть ли не полсотни стихотворных книжек для детей. Из этих книжек постепенно сформировались два наиболее популярных цикла или, говоря по-другому, две больших избранных книги Грозовского – «Говорящие вещи» и «Мой зоопарк». Сами названия этих книжек-циклов отсылают нас к одной из лучших традиций детской поэзии – к школе С.Я. Маршака, который завещал нам несколько нехитрых, но важных правил: стихи должны быть занимательными, познавательными, чисто написанными и афористичными. Всё это безусловно свойственно и Михаилу Грозовскому.

Стихи его остроумны, занимательны, познавательны и афористичны. Иногда они — крохотные басни, но безо всякой морали. Предполагается, что читатель и без помощи автора способен сделать из них вывод.

Известная исследовательница детской литературы Ольга Корф называет главной мыслью автора, которая объединяет его стихи – уважительное отношение ко всему живому, не допускающее презрения даже в интонации. Автор объясняет, чем навеяны его «животные» стихи: «Во-первых, все мы дети одного мира, во-вторых, со всеми зверями, одушевлёнными в стихах, можно дружить, а это уже интересно. И ещё в животных есть много такого, в повадках и в чертах, что их поведение легко сравнивать с нашим, и делать это весело, так сказать, есть разгон для воображения».

Стихи в книге « Мой зоопарк» в основном, о животных. Но и, конечно, ещё и о людях, на которых эти животные похожи. Или не похожи. Но все – с характерами. Как тот малыш-муравей, из стихотворения «Какая-то рыжая крошка...»:

«Я к вашему брату не лезу,
ты к нашему брату не лезь».

Герой с муравьем «понарошку играл», то есть, видимо, тыкал в него чем-нибудь, за что и получил укус и гордый словесный отпор.

Какая-то рыжая крошка,не видно,         а больно — нет сил.Я с тем муравьём понарошкуиграл, а он взял, укусил. И гордо сказал, как отрезал,такой независимый весь:«Я к вашему брату не лезу,ты к нашему брату не лезь!».

Такой же смысл заложен в этом коротеньком стихотворении:

Хрящик грозно грызла рысь,
И сказал я рыси: «Брысь!»
«Сам ты брысь!» – сказала рысь,
Продолжая хрящик грызть.

Так же, как в стихах про муравья, читатель понимает, что хочет сказать автор – не приставай понапрасну! Иди своей дорогой! В наше время экологического дисбаланса и всеобщего неуважения эта не явно, не в лоб высказанная мысль окажется для детей очень ценной. В общем виде она звучит у М. Грозовского так:

Всем – хоть Слон ты, хоть Собака –
солнце светит одинако-
во!
Какая благодать!
Верь! – Червяк ты или Дятел –
мир устроен замечатель-
но!
В словах не передать!

А в стихотворении «Ослик» разыгрывается целая драма, оттого что «однажды с невиданной силой в голову ослику думка вступила»... Жил он себе, работал, не задумываясь, а тут такая беда приключилась: мысль в голову вошла! И ослик остановился, застыл, замер: «думка вступила, а ослик стоит». Драма, как и было сказано!

 

ОСЛИК

Вещи, тюки и другую поклажу

Ослик возил и носил на продажу.
Краем овражка, а там – напрямик.
Тяжко не тяжко, но ослик привык.

Рядом хозяин, чего еще надо?!
Так и ходил от хозяйского склада
И до базара,
А прочих всех дел
Ослик не знал, да и знать не хотел.

Только однажды с невиданной силой
В голову ослику думка вступила:
Что это я все ношу и ношу?
Что это я все хожу и хожу?

Словно к земле приморозились ноги,
Ослик застыл посредине дороги.
И до сих пор, представляете, вид:
Думка вступила, а ослик стоит.

Другие стихотворения из сборника «Мой зоопарк»

РЫЖИЙ КОТ 

Целый год наш рыжий кот

собирается в поход.

От весны и до весны

он цветные видит сны,

где, идя верхами крыш,

ловит птичку или мышь.

Схватит, выпустит и — тьфу! —

вновь проснётся на шкафу. 

ПЁС 

Пёс здоровый, но дворовый.

Вид как будто бы суровый,

а возьмёшь для службы —плох.

И выкусывает блох.Глуп.

И хоть размеры с тигра,

а в душе лишь блажь да игры.

Нет породы — нет и спроса.

Пожалел бы кто барбоса! 

Хоть и грозен он на вид,

а поманишь — и юлит.

Просит есть...Не обессудь...

Ты голодным-то побудь

по два дня, а то и по три.

Ты побудь, а мы посмотрим... 

 

ПАВЛИН

Захотелось про павлина

рассказать, да вышло длинно.

Весь рассказ о красоте 

у павлина на хвосте.

Передать бы этот цвет, да волшебной краски нет.

МЕДВЕДЬ

Медведь был лохматый,

ходил неуклюже,
огромную клетку
шагами утюжа.
Вздыхал…
И я понял потом,
отчего
мне было особенно
жалко его.

Медведь походил
на Ивана Петрова
из нашей деревни:
такой же здоровый,
такой же по виду
простак и профан.

Я даже подумал:
не наш ли Иван?

Но вот подошёл он,
медведь тёмно-бурый,
и лапой к себе
подозвал меня хмуро.
И я услыхал,
наклонясь через край:
«Увидишь Петрова —
привет передай».

 

ПРО КОЗУ

Убежала коза, убежала…

И верёвка её не сдержала;
сорвалась, закусив удила,
прошептала: «Была — не была!» —

и пошла наворачивать прыть,
косогоры копытами рыть.

А казалось: чего ей неймётся?
Каждый день, каждый вечер подряд
ключевая вода из колодца,
чистый хлев и хозяйский пригляд,
завтрак, ужин, и дойка, и мойка…

Нет, рванула… видали — и только!
Отказали козе тормоза.

Вот такая попалась коза.

 

БЫЧОК

Ловко
со сноровкой
передовика
на верёвку Вовка
привязал телка.

На Доске почёта
бабушкин внучок.

«Непонятно чё-то, —
думает бычок. —
Неужели Вовка?» —

и глядит окрест,
и жует верёвку,
и мычит в протест.

В поэтическом сборнике «Говорящие вещи» продолжается развитие важной в стихах М. Грозовского темы уважения к личности: герои, обыденные вещи, постоянные и незаметные спутники нашей жизни – вилка, утюг, метла, дверь, форточка, холодильник и т.д. – проявляют себя как части мироздания.

 

ПЛАФОН

Плафон заснул и видел сон,

как будто бы разбился он,
упавши на пол с потолка.

Потом хозяйская рука
ввернула лампочку в патрон,
и ото сна очнулся он.

Болела левая скула,
но голова была цела.

 

ВИЛКА

– Мне до Курского вокзала, —

Вилка Ножику сказала.
Тот спросил: зачем туда?
— Там буфет, а в нём — еда.
В нашем доме — с кашей плошка,
да в кастрюле щей немножко,
да кефиру на два дня…

Обойдутся без меня!

 

СТОЛ

Если бы, если бы письменный Стол

следом за мною по улице шёл,
он бы — такая его ширина —
больше всего походил на слона.

Правда, у этой, вы скажете, туши
хобота нет и отсутствуют уши,
да и углы выступают из тела.

Всё это так, но не в этом же дело…

 

КРЕСЛО

Кресло дремлет без движенья.

На боках его видны
жировые отложенья
с той и этой стороны.

В глубине его устройство
удивительного свойства:
только глянешь сверху вниз,
как уже сомлел и скис.

 

УТЮГ

Утюг, здоровый, как битюг,
сперва прошёл по кромке брюк
разгорячённым животом
на Север с Юга, а потом
прошёлся с Севера на Юг
вдоль брюк,
как будто вдоль межи.
И брюки стали, как ножи.

 

МЕТЛА

Жила Метла. Она мела

и в дождь, и в сушь, и в зной.
И каждый раз она была
хорошею Метлой.

Мела отлично. И молва
пошла во все концы:
— Какая славная Метла!
— Какая плавная Метла!
— Ты будешь главная Метла! —
сказали ей жильцы.

Звучала часто похвала
и навевала лень,
и вот расслабилась Метла
в один прекрасный день.

Вблизи крыльца на рукоять
опёрлась у двери
и продолжала так стоять
и день, и два, и три.

И услыхала как-то раз
в свой адрес: «Помело»,
и захотелось скрыться с глаз,
так было тяжело…

 

ПЛАТОК

Всему виной, всему виной
платок старинный шерстяной.
Торчала нитка из платка,
я тронул нитку с уголка.
Смотал моток — исчез платок.

С мотком наедине
ругалась, бабушка, браток,
и подзатыльников пяток
отец добавил мне.

 

КРАН

Глядел на раковину кран,

как кинозритель на экран,
и видел целый день одно
эмалированное дно.

А если капелькой вода
по дну стучала иногда,
то это было всё равно
ненастоящее кино.

А настоящее кино
произошло не так давно,
когда горячая струя,
сама как будто не своя,

хлестала, жару не тая,
через края во все края,
и слесарь с гаечным ключом
ругался свет стоит на чем.

 

КОФЕМОЛКА

Наступила минута ночная.

Кофемолка умолкла ручная.
Притомились её жернова.
Кофемолка, увы, не нова.

Что поделать? Ведь вся её быль —
это зерна, растертые в пыль,
да кофейник на слабом огне
с ароматною гущей на дне.

 

ФОРТОЧКА

Зимой – светло или темно –

глядела форточка в окно,

не пропуская сквозь стекло

из сонной комнаты тепло.

Но вдруг веселый шепоток

коснулся форточки извне,

и, полный делая глоток,

открылась форточка в окне.

Она впустила голоса

еще не явленной весны

и проводила в небеса

в углу скопившиеся сны.

Сходные мотивы поэт нашёл в стихах своего собрата из Дании  Хальфдана Расмуссена, которые перевёл с видимым удовольствием. А стихотворение «История эта правдива вполне...» – про маленького человечка и маленькую мышку, которые пели громкую песню, – ещё одно воплощение мотива доброжелательных, дружеских отношений. Переводы стихов вошли в еще один сборник Михаила Леонидовича «Я был в стране чудес».

В передаче «Детская площадка» на Радиостанции “Эхо Москвы» (http://www.echo.msk.ru/programs/children/599611-echo/) Михаил Леонидович, рассказал о том, как рождалась эта книга. «Рождалась она довольно долго. А вообще она собирает стихи, написанные лет за 30. Здесь есть стихи из книжки «Мой зоопарк», стихи из, возможно в будущем ожидаемой книжки «Говорящие вещи», и стихи, которые я переводил, а точнее пересказал с датского языка».

Три раздела книги «Я был в стране чудес» включили как уже известные стихи, так и совсем новые произведения, а также уже упомянутые переводы (вернее, пересказы) стихов датского поэта Хальфдана Расмуссена с творчеством которого мы мало знакомы: «…он в Дании хорошо известен и маленьким, и взрослым, и когда я встретился с его подстрочниками, то встреча эта была для меня чудом, словно из пустого ящика фокусник вынимал и раскладывал одну за другой игрушки, которые создавались его искрящейся фантазией.

Все они были нежные и озорные, с грустинкой, и со смешинкой, и даже с чепушинкой. Все были разные, но все словно по команде оживали и просились войти в дом. Я не заметил, как заигрался, хотя уже был взрослым человеком. Вот я рассказывал, что я подхватил этот тон, и мне стало смешно. Мне подумалось, что наш серьёзный мир может чуточку повеселеть, надо только поиграть, подурачиться, пошутить, и тогда он простодушно откликнется тебе, и не покажется таким страшным, как детстве».

Еще Михаил рассказывал, как перевел самое первое стихотворение. Когда он впервые прочел подстрочный перевод стихов Хальфдана Расмуссена, то понял, что напрямую их перевести, создать строгий перевод по всем правилам, не получится из-за особенностей датского языка. Там много коротеньких слов, а русскому уху в стихах нужен некоторый разгон.

Поэт понял, что тут нужно, чтобы органично воспринималась сама идея. А также почувствовал, что всё, о чем пишет датчанин, ему настолько близко, что он легко справится и перебросит в русский язык эту самую идею.

Вот подстрочный перевод того, первого, стихотворения:

«Лес. Опушка. На опушке стоит кровать. На кровати спит пожарный. Под кроватью корова, под коровой барашек, под барашком лис, под лисом лежит конверт».

«Что мне делать с этим пожарным?» – недоумевал поэт.

А вот что получилось:

Друзья! Я должен вам сказать,
что был в стране чудес.
Там богатырская кровать
стоит у входа в лес…
Сказать по правде, я чудней
еще не видел мест.
Кровать такая, что под ней
траву корова ест.
Корова занята едой.
Корова смотрит вниз.
Под ней – барашек молодой,
а под барашком – лис.
Под лисом – верите ли, нет –
под самым под брюшком
как раз и найден был конверт
с написанным стишком…

 

БАБОЧКА

Словно соткана из дрожи,
эта бабочка похожа
на порхающий цветок,
лёгкая, как детский вздох.

И когда я безмятежно
засыпаю, в сердце нежно
бьётся тихое тепло,
Как у бабочки крыло...


ЛУННАЯ КОЗОЧКА

Когда под вечер солнышко
заходит в тишине,
ты маленькую козочку
увидишь на луне!

Принадлежит та козочка
хозяину Луны.
Она сопит и фыркает,
пока ты смотришь сны.

На Землю удалённую
она бросает взор,
на выпасы зелёные,
на луговой простор.

И ежели той козочки,
ты не увидишь вдруг,
когда проснёшься поутру,
не огорчайся, друг.

Она к тебе, наверное,
с Луны сошла во мгле
и где-то у обочины
пасётся на Земле.


ДУЭТ

История эта правдива вполне:
в одной небольшой отдалённой стране,
в одном очень маленьком доме с крылечком
один очень маленький жил человечек,
а с ним исключительно малая мышка...

Казалось бы, с виду такие малышки,
а петь начинали, — и странно всем было,
откуда берутся и голос и сила!
Сидят на крылечке, поют себе хором,
а песенку слышно за речкой и бором...
Казалось бы, оба такие малышки, —
всего-то пустяк: человечек и мышка...


КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Малыш, усни в постели,
гляди счастливый сон.
И будь на самом деле
счастливым, как и он.

Спи, колокольчик нежный!
На поле при луне
твой стебелёк прилежный
пусть отдохнёт во сне.

Спи, мама-воробьиха!
Высиживай в гнезде
птенцов. Спи, рыба, тихо
у мельницы в воде.

Спи, маленькая мышка,
в амбарном закутке.
И пусть зерна в излишке
окажется в мешке.

Спи, лес, и спите, травы,
любимые навек!
Усни, смешной и странный,
усталый человек.

Сон силы приумножит.
А проще так сказать:
пусть всё уснёт, что может
и все, кто могут спать!

Вот еще стихи из сборника «Я был в стране чудес»

МОЯ МАМА

У меня такая мама…

Как сказать?..

Не знаю прямо…

Чистит, гладит, варит, шьёт,

даже в опере поёт.

Возвращается с букетом

и не хвалится при этом!

 

КРАСОТА

Аквариум. Рыбки.

Песочек на дне.

Ракушки. Вода.

Красота в глубине.

Зачем эти рыбки?

Да так… Для мечты...

А ты?

О красивом

мечтаешь ли ты?

 

КОРОВА

Как-то ночью, в полвторого,

я не спал, глядел во тьму.

Подошла ко мне корова,

поприветствовала: «Му!»

– Ты чего не спишь, корова?

Ходишь-бродишь почему?

А она в ответ мне снова

горячо и нежно: «Му!»

И ушла. Легко и прочно

скрыл ее ночной покров.

Ну, а вы, к примеру, ночью,

не встречаете коров?

МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛОШАДКА

Где я живу, там есть дорога в небо

Меж облаками в небе и полями.
А у дороги маленькая лошадь
Ест травку, бьет копытом и растет.

Когда светает, будит свет пчелу,
И розовыми кажутся деревья,
Моя лошадка с белыми боками
Стоит и ржаньем воспевает утро.

Лишь только полдень вскинет опахало,
И золотой овес отяжелеет,
Моя лошадка, в бузине скрываясь,
Её целует, прославляя Бога.

В вечернем свете к ней приходит мальчик,
Поговорит, похлопает по морде,
И вот они уже идут холмами
Вдоль быстрой и звонкоголосой речки.

Когда же с Запада верхами едет ночь
С росою на седле и на уздечке,
Моя лошадка тихо засыпает,
И нету слов, как я её люблю!

***

Мамин тpyд я беpегy,
Помогаю, чем могy.
Hынче мама на обед
Hаготовила котлет
И сказала: "Слyшай,
Выpyчи, покyшай!"
Я поел немного,
Разве не подмога?

***

Изобретатель Ольсен

изобретает... но

изобретает больше,

чем это быть должно.

То изобрел для вилки

футлярчик из сукна,

то выдумал ботинки

для взрослого слона,

а то придумал моду:

для дерева пальто.

Смешно?

А в непогоду

не вымокнет зато...

***

А мы о том художнике
Не знали ничего,
Ни имени не ведали,
Ни звания его.

Мы даже не заметили,
Как он сюда попал.
Наверно, спрыгнул с облака,
Покуда город спал.

Он был посланник солнышка,
Он в пасмурном краю
Увидел небо серое
И поднял кисть свою.

И от прикосновения
Волшебной кисти той
Небесный цвет из серого
Стал нежно-голубой...

Он небо дивной краскою
Раскрашивал весь день,
А после вместе с солнышком
Ушёл в ночную тень...

 

ИДЁТ ВЕСНА ПО СВЕТУ

Идет весна по свету!
И вот уж нет зимы,
По радостным приметам
Весну узнали мы.

Узнали по окошкам,
Распахнутым везде,
Узнали по дорожкам,
По снеговой воде.

По небесам открытым,
По солнечным лучам,
По важным, деловитым
Воронам и грачам.

По улице, по гибким,
Проворным ручейкам,
А дома по улыбкам
Любимых наших мам.

Михаил Леонидович считает, что кроме совсем детских стихов, с эдаким сюсюканьем и «прибаутничанием» (что тоже нужно), детям необходимы стихи, в которых есть нравственная нагрузка, переживания. Он убежден, что маленьким людям нужно, чтобы с ними говорили на одном языке. Такие стихи поэт называет «стихами на вырост».

В беседе с поэтом и переводчиком, литературным редактором детского журнала "Кукумбер" Диной Крупской Поэт говорит: «С детьми не надо разговаривать расслабленно, с пренебрежением, думать, что они не поймут. Дети должны видеть и знать. Даже если они в полной мере не поймут смысл, то в подсознании останется их отношение к происходящему. С детьми нужно, как с товарищами, делиться своими переживаниями, в том числе делиться и болевыми ощущениями. Ведь зачастую в детях проявляется неосознанная жестокость, особенно в наше время. Нужно чтобы они учились осознавать, чувствовать чужую боль, сопереживать, сострадать».

ПОНИ

Пони с грустными глазами,

пони чистенький на вид

у метро стоит часами,

Рядом – девочка стоит.

Он задумчиво и робко

смотрит в сторону мою,

и ему в его коробку

я монетку подаю.

– Пусть тебе хватает пищи,

чтобы всяких лишних бед

не стряслось,

чтоб ты, дружище,

не хворал на склоне лет,

чтоб привык к своей работе…

Я гляжу в его глаза,

не пойму: не то он «против»,

не пойму: не то он «за»…

 

ЧАЙНИК

На долгие годы, на долгие годы
фарфоровый чайничек вышел из моды.
Разбилась его с позолотою крышка,
дрожала рука у хозяина слишком,
а может, нагнули над чашкою круто,
а может, а может… еще почему-то…
…Упала, разбилась…
Купили другую;
простую, добротную, недорогую,
и, чтобы не падала, крышку и дужку
надежной тесьмою связали друг с дружкой.

Работает чайник. Пыхтит до поры.
Изогнутым носом пускает пары.
Вздыхает по давней подруге старинной,
хоть новая крышка ни в чем не повинна.

 

ВОЛК

Волк был голоден, но цел,

Волка взяли на прицел.

Если выстрелить без толка,

Можно запросто убить

Волка.

Бах! – и нету волка,

Бах! – и нет.

А должен быть.

 

САПОГИ

Кинул хромовый Сапог

нищим рубликов пяток,

а еще четыре тыщи

заложил за голенище.

А кирзовый свои тыщи

вынул из-за голенища,

кинул нищим, как одну,

и потопал на войну.

 

ШАКАЛ

Он вечерами воровал,

приноровясь к чужой добыче.

Шакал и в Африке шакал,

а у шакалов свой обычай.

Зато,

когда луна вставала,

он пел и каялся.

Бывало

так завывал, что всех гостей

любых окрасов и мастей

аж пробирало до костей.

А вы не слышали шакала?

 

ГЛУХАРЬ

В любовном дурмане

при свете зари

в лесной глухомани

поют глухари.

Не слыша, не видя,

поют глухари.

Ну, хоть подходи

и руками бери.

Весной глухаря

оглушает любовь.

Руками бери,

но и душу готовь

к тому, чтоб услышав

романс глухаря,

влюбленную птицу

не тронуть зазря.

 

ПОПУГАЙ

Попугай мой сквернословит.

Говорю – он сходу ловит

и кидает мне в лицо

оброненное словцо.

Грубых слов при попугае

я отныне избегаю.

Сам же станешь дураком

при соседе при таком.

 

ЛОШАДКА

Возил я с водою бидоны и бочки.

Телега, скрипя, громыхала на кочке.

"Трень-брень", – говорили бидоны друг другу.

Вода из бидонов плескалась по кругу.

Лошадка бежала ни шатко, ни валко.

Вода, коли есть, так ее и не жалко.

Зато, как сгружали бидоны,

мы той

поили лошадку студеной водой.

Я брал из столовой буханку черняги,

руками разламывал хлеб для коняги,

на крупные грубые части делил

и крупною грубою солью солил.

Забыть ли тот хлеб, раскуроченный грубо?

Как брали его лошадиные губы,

к ладони моей прикасаясь слегка...

...И сердце забудет,

да вспомнит рука...

***

Веселая сойка,

Убитая мною.

Зарытая мною

В снегу под сосною.

Мне друг говорит:

"Несъедобная птица".

От свежего выстрела

Гильза дымится.

"Считай, – говорит, –

Что стрелял вхолостую".

А сойкино место

На ветке пустует.

***

И жизнь не поворотишь вспять,

И жить невмоготу,

И кошка чёрная опять

Рожает темноту.

Пять новорожденных котят

И скопище хлопот.

И это пятый год подряд.

И так три раза в год.

Слепых котят, ценою мук,

От кошки уношу

И дело человечьих рук

Страдальчески вершу.

И той же самою рукой

Для кошки брать иду

В кошачьей лавке дорогой

Кошачью еду.

А дома изумлённый взгляд

передо мной горит:

«Ты утопил моих котят!» –

Мне кошка говорит.

Я насыпаю Китекэт

В тарелку из горсти.

Я знаю, мне прощенья нет,

но я шепчу: «Прости!»

Она не трогает еды

Который день подряд.

«Ты! – плачет в голос, –

Это ты убил моих котят!»

И залезает под тахту.

И даже если лечь,

То кошку, шаря темноту,

Оттуда не извлечь,

Как не извлечь на свет души,

Скорбящей взаперти,

И на вопрос: «Как дальше жить?»

Ответа не найти.